Газету начали хоронить ещё в начале XX века, когда появилось радио. Вторая волна пессимизма пришлась на 1950-е годы — время становления и бурного захвата аудитории телевидением. Наконец, последние 20 лет газете предрекали уже верную смерть.
Но газета продолжает существовать, хотя, конечно, не в таком однозначно бумажном виде. Газета — несмотря ни на что — сохранилась и в эпоху всемедийного перехода на цифру, хотя в эти годы похороны бумажных СМИ приобрели статус общемирового прощания.
И понятно, почему газету похоронить не удаётся. Всё-таки газета — это особый способ репрезентации общественно значимой информации. Создание газеты — на бумаге или в цифре — это и есть журналистика. Как профессиональная деятельность, как рынок труда, как социальная работа. Создание газеты, которая в силу аналитичности своего содержания постоянно мигрирует в сторону журнала, по-прежнему связано с созданием общественно значимой повестки дня, прохождением информации через профессиональных «привратников», требует наличия редакции, профессиональных стандартов и журналистской этики.
И поэтому, если газета из бумаги уйдёт в электронный вид, она всё равно останется газетой. Даже в интернете несложно отличить прессу, хотя и электронную, от телепрограммы или радиопередачи. Конечно, следует согласиться с тем, что по мере развития цифровой эпохи газета «в цифре» примет новый вид.
Но сомневаться в том, что как отдельный тип средств (массовой) информации и профессиональной журналистики она сохранится, не следует.
Мы много раз слышали, что трендом 2014–2016 годов стали лонгриды — синтетический жанр, объединяющий в себе длинные журналистские тексты, фото и видео. Возникла даже концепция «объяснительной журналистики», которая посредством интеграции различных видов текста помогает читателю (!) разобраться в сложностях современной жизни. Что это, как не современный вид очерка, представляющий лучшие традиции отечественной публицистики?
В России источником смыслов всегда выступала литература, и журналистика, как её сегодня понимают в отечественном контексте, развилась из публицистики. Многие великие писатели России были публицистами: они не передавали новости, хотя и реагировали на события общественной жизни своими очерками и публицистическими заметками, но создавали и транслировали смыслы. Толстые литературные журналы конца XIX века — это своего рода политические партии, которые в России создавали общественную дискуссию по ключевым политическим и философским вопросам. Понятие новости развивалось в советской журналистике иным образом, чем в зарубежной, что лишь усилило статус журналистского текста как отдельного типа художественного произведения, имеющего особые природу и характеристики.
Словом, только на рубеже 1990–2000-х годов мы начали задумываться о связи журналистики с отечественной культурой, словесностью и нашим запросом на объяснительные тексты, помогающие понять современность. И поэтому, наверно, нужно перестать хоронить газету и попытаться понять, как должен выглядеть журналистский текст, необходимый нам — аналоговым и цифровым поколениям россиян, как он дойдёт до своей аудитории, как будет прочитан, просмотрен, понят. Ведь журналистика — это объяснение и анализ быстротекущей и постоянно меняющейся современности. И неважно, на каком носителе текст доходит до читателя.
Елена Вартанова доктор филологических наук, профессор, декан факультета журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова
