— Как ты расцениваешь сегодняшнее состояние медиарынка?
— Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что нет определения успешного медиа. Допустим, на Западе это медиа, которое зарабатывает деньги и может улучшать свои коммерческие показатели. У нас это, возможно, медиа, которое улучшает свои аудиторные показатели, которые не обязательно соответствуют коммерческим показателям. В других странах это медиа, которые повышают влиятельность, к примеру, защищая интересы своих агентов. В нашей стране такая трактовка тоже имеет место.
Большую часть новостного поля контролируют государственные или псевдогосударственные агентства. Огромное количество журналов и различной расследовательской журналистики оказались в свое время невостребованными и сейчас живут на спонсорские деньги.
— Каким правилам нужно следовать, чтобы делать успешное медиа?
— Есть хороший полужурналистский ресурс «Арзамас». Но никто не скажет, что это успешное медиа в том коммерческом смысле, который мы привыкли вкладывать в эти слова. Это успешное медиа в смысле уникальности производимого контента. Оно сразу себя сделало фактически неповторимым брендом. Однако сказать, что это кейс, который хочется повторить, — значит слукавить.
Так как дотационная модель превалировала на рынке, стали появляться корпоративные медиа. Есть аудитория, которой интересно идти в ногу со временем, как говорил Пелевин, хотя ног у времени нет и пульса тоже нет. Но если человек хочет иметь модные потребительские привычки, естественно, он хочет читать про гаджеты. А про гаджеты интересно выпускать что-то тем, кто эти гаджеты продает. Это одна из проблемных зон техножурналистики, которая фактически просто обслуживает интересы капитала. В ней мало от журналистики и очень много от путеводителя по покупкам.
Такой же путь давно прошла западная пресса. Например, долгое время в Wall Street Journal работал Уолт Моссбер — дедушка всей хайтек-журналистики. Он первым описал iPhone. Причем не спрашивал людей, сколько памяти в их телефоне, а просто говорил, что этот телефон вам нужен для того-то и того-то. И все было хорошо, пока он держался в рамках Wall Street Journal. Такая обслуживающая вещь.
Существует огромное количество — и оно будет расти — прессы для того, чтобы, условно, «глаза пронести». В этом плане очень интересны бортовые журналы. Есть целая индустрия людей, которые пишут подобные тексты на заказ — тексты, не предназначенные для чтения. Но от этого они не становятся некачественными. В таких журналах есть не только реклама, в них попадаются удивительные материалы.
— Расскажи о «медиа здорового человека», а не «медиа курильщика»!
— После 2014 года сложно понять, что такое «медиа здорового человека». Такое медиа в общественно-политическом пространстве постоянно получает предупреждения от Роскомнадзора, при этом ему довольно сложно в финансовом плане. И оно оперирует повесткой, которую уже сообщили по всем каналам. Это одна из главных сложностей медиа: Россия достигла перенасыщения общественно-политической повестки — в любом случае получишь новости, если у тебя есть привычка их слушать, хоть из утюга.
При этом у нас зачастую нет цифровой привычки платить за отраслевые новости. Например, издание на Западе может сказать: смотрите, мы пишем про IT-сферу, допустим, пять материалов в день, но эти материалы раздобудем только мы — пожалуйста, платите нам как за Wall Street Journal. Или медицинское издание говорит: знаете, у нас есть медицинские новости и еще есть пэйвол, пожалуйста, приходите за этот пэйвол, если вас интересует вопрос медицинского страхования.
Существуют другие виды нишевой повестки. К примеру, местная пресса. Но там вообще нет привычки платить за что-либо — нередко это агенты влияния тех или иных региональных элит.
Есть внешние факторы, влияющие на успешность, — страна впадает то в рецессию, то в дефляцию, то в стагфляцию, то непонятно во что. И это не может не отражаться на рынке. Например, ситуация с медийной рекламой достаточно плохая для всех некрупных игроков на рынке. А ситуация с альтернативными источниками заработка еще хуже, потому что технологические платформы не умеют прибавлять 200 % просто за то, что у вас есть какая-то аудитория.
— Поговорим о метриках. Чем сейчас медиа стоит мерить свою популярность?
— Я не удовлетворен никакой из метрик, предлагаемых на рынке. Они все основаны на кухонном здравом смысле, подразумевающем корреляцию одной штуки с другой. Условно мы считаем, что если время, проведенное на сайте, большое, то это значит, что человек внимательно читал. А может, он просто отошел? Или правда не кликал клавиатурой и не дергал мышь, потому что внимательно читал.
Или другая характерная ситуация: я провел много времени на сайте — это хорошо, или это значит, что я просто не мог найти то, что искал?
Такие вещи надо совокупно изучать для каждого сайта. Людей много и моделей потребления очень много.
У меня острый вопрос, на который нет ответа, и я даже не предлагаю его искать: зачем нам знать метрики качества журналистики? Когда журналистам говорят, что есть какие-то редакционные метрики, они это воспринимают в контексте «кто лучше написал». И потом мы долго объясняем, что это называется page view — чем он больше, тем у тебя все круче. А потом приходит кто-то другой и говорит, что важнее всего — доскролл.