Научный журналист, биолог Ирина Якутенко рассказала, почему предпочла журналистику биологии, чем научная журналистика в России отличается от западной и почему прибыльно писать о науке.
— Ирина, вы окончили биофак МГУ. Почему, будучи биологом, Вы решили заняться научной журналистикой?
— Хотя у меня есть научные публикации и в целом работа в лаборатории мне вполне удавалась, по складу характера я не ученый: мне гораздо больше нравится знать пусть не все, что возможно, но зато про большое количество вещей, чем зарыться с головой, но в какую-то одну тему.
— Сегодня появляются и развиваются научные порталы — ПостНаука, N+1. Книги таких авторов, как Александр Марков, Ася Казанцева очень популярны у читателя, активно развивается жанр нон-фикшн. Почему наука становится такой популярной?
— Сегодняшний мир очень во многом создан наукой — больше, чем в любую другую эпоху. Смартфоны, интернет, спутниковое телевидение, победа над еще недавно смертельными болезнями — вещи и явления, без которых сложно представить нашу каждодневную жизнь, появились совсем-совсем недавно. И только благодаря достижениям науки.
Какие-нибудь 200 лет назад то, что делают ученые, было незаметно: они только начинали «вскрывать» устройство природы и выхлопа от их работ общество не видело. Сегодня результат труда ученых налицо. Но это только одна сторона вопроса.
Обложка журнала Popular Science, основанного в 1872 году.
Вторая важнейшая составляющая повышенного интереса к науке, который есть даже в очень далекой от нее среде — популяризаторы. Это люди, которые особенно чувствительны к красоте науки: она их захватывает и поражает настолько, что им хочется делиться своей радостью с окружающими — точно так же, как влюбленный всем подряд рассказывает, как хороша его избранница. Именно популяризаторы вносят науку и ученых в повестку дня — наравне с сообщениями о курсе рубля и новостями из жизни «звезд».
— Есть ли какие-то проблемы, с которыми сегодня сталкивается научная журналистика?
— Главная проблема — нехватка людей, которые, с одной стороны, умели бы грамотно и интересно писать, владели бы базовыми журналистскими приемами, а с другой — разбирались в тех или иных областях науки и понимали, как она в целом устроена.
— Какова в таком случае ситуация на рынке? Насколько востребовано, прибыльно писать о науке сегодня?
— Ситуация уникальна для журналистики, в которой уже не одно десятилетие предложение намного превышает спрос. Популяризация в любом виде отлично «съедается», но при этом огромный процент аудитории никак ею не охвачен. Так что талантливый популяризатор, который угадает, что хочет аудитория, сможет легко продать себя и свой продукт. Огромный дефицит кадров и в «традиционных» научно-популярных СМИ: желающих много, но тех, кто понимает, о чем пишет, и делает это интересно, по пальцам пересчитать.
— А можно ли тогда выделить какие-то формы, жанры разговора о науке, которые наиболее актуальны, интересны сегодня?
— Нельзя сказать, что одни жанры актуальнее других. Есть «классические» формы — новости, большие статьи, телепередачи, лекции, книги — они традиционно пользуются спросом, люди к ним привыкли. Но сегодня появилось множество новых способов интересно говорить о науке: видеоблоги, научные бои, science slam, научные кафе и много чего еще. У каждого из этих форматов своя аудитория, поэтому надо понять, к кому вы обращаетесь, и уже исходя из этого, выбирать подходящий.
«Сегодня появилось множество новых способов интересно говорить о науке:
видеоблоги, научные бои, science slam, научные кафе и много чего еще»
Фото: страница Ирины Якутенко в Facebook
— Чем российская научная журналистика отличается от западной science journalism?
— Главное отличие на сегодня — возможность найти постоянную работу. На Западе профессиональная научная журналистика существует давно, и в этой отрасли жесточайшая конкуренция. Многие прекрасные научные журналисты годами работают на фрилансе, в штат научпоп-изданий попадают единицы.
В России эта отрасль только появилась (отдельные популяризаторы «со стажем» не в счет, я говорю именно о рождении массовой профессии), поэтому новички имеют все шансы устроиться на постоянное место или даже создать новое направление — поле пока свободно.
— Кто чаще приходит в научную журналистику — ученые или журналисты, интересующиеся наукой?
— Абсолютное большинство российских научных журналистов сегодня — это выходцы из науки, которые самостоятельно научились говорить и писать о ней просто. Каждый из них по-своему уникален: используя экономические термины, это штучный товар. Журналистам не хватает базовых знаний: они не понимают контекста исследования, не умеют правильно расставлять акценты и зачастую не отличают науку от шарлатанства или лженауки.
Но для того, чтобы заполнить нишу и удовлетворить имеющийся спрос, нужно массовое производство. То есть школы научной журналистики.
— Летом Вы будете вести в Школе писательского мастерства CWS первую мастерскую научной журналистики. Кого Вы ждёте на своём курсе — учёных, журналистов, блогеров, людей, которые просто любят качественный нон-фикшн?
— Если судить по заявкам на бесплатные места, основная масса претендентов — люди с научным или околонаучным образованием, которые решились научиться писать о науке. И это самые правильные кандидаты.
— Сейчас, насколько я знаю, Вы пишете научно-популярную книгу. Почему Вы решили обратиться к крупной форме? И о чем она будет?
— Пока секрет! Научный журналист каждый день узнает что-то новое: ну, работа у него такая. В какой-то момент масса знаний становится критической и ты понимаешь (возможно, самонадеянно), что знаешь по тому или иному вопросу столько, что уже можно рассказывать об этом остальным — чтобы они тоже узнали, какая эта штука (открытие, событие) невероятная и захватывающая. Или наоборот: понимаешь, что все время ходишь вокруг да около какой-то проблемы, но до конца вникнуть в нее никак не можешь. И решаешь: напишу-ка книгу, заодно будет повод разобраться. Серьезно, это отличная мотивация — и, кстати, лучшая проверка того, как ты на самом деле понял тему.
В заглавной иллюстрации использован фрагмент обложки журнала Popular Science за октябрь 1920 года. Автор иллюстрации Норман Рокуэлл.
