Опустился занавес эпохи шестидесятников. Но они не ушли со сцены под звук собственных шагов. Доказательство этому — книга Анны Кузнецовой «Тайны гримерных комнат» (ИПО «У Никитских ворот»).
В этой книге вся ее жизнь — от юной журналистки до известного театрального критика и сотрудника «Литературной газеты», — как пьеса талантливого драматурга, наполнена неожиданными и будто бы случайными событиями, однако ничего случайного в этой жизни нет. Она закономерно вписывается в жизнь страны — и той, которой уже нет, и той, в которой мы живем сейчас, со всеми ее трудностями, несуразностями, глупостями, бедностью и в то же время романтическим предчувствием чего-то нового, неизведанного…
Книга имеет подзаголовок: «Жизнь в театральных декорациях. Четыре действия без антрактов». Этот подзаголовок едва заметен на черной обложке, с фотографии на которой задумчиво смотрит, вглядываясь то ли в прошлое, то ли в будущее, Анна Адольфовна Кузнецова. Ее девичья фамилия — Гольдина. Выйдя второй раз замуж за известного журналиста Валентина Кузнецова, она поняла, как много значит единство душ, и как больно, когда близкий человек не выдерживает испытаний жизни и профессии и становится не тем, на кого можно положиться, а тем, кого надо жалеть и поддерживать. «Наверное, брак не предполагает безумной любви, ему, браку, тогда труднее выдерживать контраст неизбежно наступающих перемен, разочарований, усталости», — пишет Анна Кузнецова.
«Брак по любви, несмотря на разум, все равно хочет вечной яркости, первозданности чувств и страсти. Так, по крайней мере, было у нас. Наш брак близился к двадцатилетнему юбилею, но до него дотягивали с трудом. В его, Кузнецова, стихах — вся биография наших чувств, отношений, общей жизни, независимо от того, были ли мы порознь в других супружествах, вместе ли в браке или в официальном разводе. Все равно мы всегда были вместе с 1949-го, с общего университета, до его смерти в 2009-м — 60 лет…»
В книге много стихов Валентина Кузнецова, в основном про любовь к Анне — стихов очень хороших, без преувеличения настоящих. Но здесь приведу одно, которое, как мне кажется, вобрало в себя то главное, что трудно определить словами — как и чем измерить жизнь и любовь? И когда все кончается и кончается ли вообще?..
Вот и наступает наша осень,
У нее седин не занимать.
Старости отчетливая
проседь
Говорит, что скоро помирать.
И о главном надо бы подумать,
И себя на этом обмануть,
Чтобы лет истраченная сумма
Окупилась бы когда-нибудь,
И не славой — вряд ли будет после,
Не деньгами — это никогда.
Бездорожья наступает осень,
Безытожья близятся года.
Виноваты, нет ли — век рассудит.
Отберет ли что-то, не узнать.
Не впервой во тьму уходят люди,
О которых нечего сказать.
Думаю, не случайно Анна Кузнецова стала театральным критиком: театр с его концентрацией чувств, спрессованным временем и условным пространством как нельзя более соответствует ее мироощущению, когда надо постоянно искать главное, докапываться до сути, жить на пределе эмоций, но всегда говорить правду. Судьба — главный драматург, а люди — действующие лица. Для Анны Кузнецовой здесь ключевое слово «действующие». Конечно, она человек действия. «Дерзай, живи дальше или прозябай» — от этого жесткого лозунга она никогда не отступала. И в первые годы работы в Малом театре, который стал ее домом, работой, любовью — всем.
«Вот они, действующие лица моей драмы», — пишет автор, перечисляя имена, которые сегодня представляются высеченными на камне: Михаил Царев, Борис Равенских, Игорь Ильинский, Михаил Жаров, Елена Гоголева, Руфина Нифонтова, Алексей Эйбоженко… Такое количество выдающихся в одном месте было чревато конфликтами и скандалами. Борьба за первенство, за власть — вспомним «Театральный роман» Булгакова, там все сказано.
Для Анны Кузнецовой обсуждения и худсоветы были тем материалом, из которого она вынесла бесценные жизненные уроки, несмотря ни на что: «Одно бесспорно: высочайший уровень личностный, художественный оценок и суждений, с каким я — увы! — перестаю встречаться в последнее время. И худсоветов уж нет, и, боюсь, таких их участников, которые были неприкасаемым авторитетом для окружающих, тоже почти не стало. И все творческие разговоры застревают на уровне: «мое — не мое», «нравится — не нравится», «принимаю — не принимаю»! Как же остановить этот очевидно происходящий процесс обнищания театра, превращения его в массовую самодеятельность? Вдруг мои примеры прошлого помогут?»
Здесь нет вопроса. Конечно, примеры прошлого помогут. Дадут пищу для сравнения и размышления. Помогут увидеть, что было и что стало. И это не получилось бы у автора, если бы она с необыкновенной смелостью не открыла читателю свою душу. Когда она заговорила с Кузнецовым о своем намерении написать книгу, он спросил: «У тебя есть мужество на стриптиз?» И вот книга перед нами. Она уже живет своей жизнью, отчуждаясь от автора. И живет не в театральных, а в реальных декорациях: откровенный, мастерски написанный профессиональным журналистом текст, большая вкладка с фотографиями, где путь от Анечки, Ани до Анны Адольфовны спрессован в несколько страниц. И в конце — такие слова: «Пусть моя книжка будет моей исповедью. Моим покаянием. Публичным… Только здесь — мое спасение. Может быть — оправдание».
Нет надобности делать вывод после вывода. Читайте — и вы все поймете. Жизнь, пройденная со страной и с эпохой, — перед нами.
P. S. (цитата из книги, действие третье «Сама захотела»)
«Мне недавно одна моя читательница, сама писатель из Иванова, прислала свою книгу «Как жить несчастливой». И в письме — жалобы на то, как трудно жить пишущему человеку в провинции, как много у нее проблем, а главная — одиночество. Прочитала все внимательно: бесспорно — одаренный интересный писатель! А разве в столице легче жить женщине-литератору, да еще если она не молодеет, а стареет… не удержалась, рядом с ее заголовком: «Как жить несчастливой» подписала — «Стать счастливой».
Источник: mospravdа
