Данная статья – плод размышлений авторов о креативной составляющей телевидения как многосложной системы, находящейся на нынешнем этапе в процессе реформирования под воздействием кардинальных изменений цифровой медийной среды. В рамках анализа исторических вех концептуальной парадигмы социального пространства формулируется причинность возникновения принципиально нового в телевизионном творчестве направления – реальное телевидение, претендующего на установление новой институциональной формы в экранной культуре.
Является ли наша эпоха началом новой эры? Мы все слишком глубоко вовлечены в трудный процесс преобразований планетарного масштаба, чтобы иметь возможность вынести надежное суждение о текущих событиях, и, тем не менее, возможно, грядущие поколения будут рассматривать наше время как начало великого века бифуркации. Я надеюсь, что именно так и произойдет.
ТB и интернет. Временное «бегство»? Современное телевидение, будучи системой открытого типа с нелинейными обратными связями, входит в число наиболее мощных управляющих сознанием масс секторов укорененной глобальной цивилизации[2]. Параллельно наличествует не менее значительный и значимый сектор — союзник-противник, друг-враг ТВ – интернет[3]. Это, по сути, равноценные средства массовой коммуникации, принцип их работы с аудиторией схож до одинаковости, с той разницей, что на телевидении продукт производит подчиненный кому-то коллектив, а в интернете — преимущественно сообщество единомышленников или отдельное лицо, как бы свободные от внешнего давления. Соответственно существует немалая разность контентного наполнения. При этом интернет — в этой области — видимо, остановился в своем движении, он самодостаточен[4], в то время как телевидение, по сути, только пытается найти свое место и себя, у него множество пока еще непредставимых возможностей развития — и в области, конечно, технологической, и содержательной. Нынешнее, достаточно массовое, особенно в России, «бегство» от ТВ в интернет[5] явление, скорее всего, временное, поскольку объясняется оно примитивным поведением владельцев каналов, явно «прогнувшихся» перед государством. В иных условиях ТВ и восстановит, и усилит свои позиции. Здесь, поэтому, мы рассматриваем роль одного лишь ТВ в глобальной ситуации, хотя в перспективе, скорее всего, произойдет некое слияние, объединение этих «рыцарей влияния», ибо они всеядны, всеохватны, всепроникающи и — всенародны. Экранная культура захватывает все новые позиции. Она все еще недостаточно глобальна по факту присутствия в мире, но без сомнения глобальна по факту влияния на мир[6].
Однако чтобы по возможности шире раскрыть постулат «ТВ — парадигма синергетики»[7] (интернет относится к той же категории), необходимо сделать отступление, наметив хотя бы пунктиром черты развития земной цивилизации.
Беглый взгляд на историю
Предельно упрощенно, существуют две точки зрения на движение истории. Одна утверждает ее линейность — от первобытного общества к рабовладельческому, феодальному, затем капитализм, социализм, коммунизм, что далее, неясно, но общий смысл — от плохого к хорошему и лучшему. Другая точка зрения настаивает на спиралеобразном развитии человеческого сообщества, которое многократно повторяет себя, каждый раз в более совершенном, улучшенном виде. И здесь движение от плохого к лучшему. Именно с этим выводом, не вдаваясь в подробности дискуссии, необходимо согласиться, хотя дальнейший постулат, вероятно, вызовет наибольший протест. Мысль, высказываемая ниже, может показаться спорной, возможно, она упрощена и схематична. Но излагается она с единственной целью — понять тот единый процесс бифуркации, что определяет развитие СМИ, основой которых является «картинка».
Есть основания предполагать, и мы вправе так считать, что принципиально человечество живет не линейно[8]. Если отрешиться от скрупулезного хронологического принципа изучения истории, представляется вероятной прерывистость, взрывной характер ее роста с остановками, подобными длительному извержению вулкана, когда история как бы замирает, тормозит, а затем резко изменяет вектор своего движения. Первая эра истории длилась несколько тысячелетий и породила к своему излету эпоху античности, достигавшую доселе непревзойденных вершин. Затем история остановилась, обозначив свое торможение рождением Христа. С его Распятием история получила толчок, стимул к возобновлению движения, и был обретен принципиально новый вектор. Вторая эра истории по праву носит имя Сына Божия, ибо, не углубляясь в эту мысль подробно, практически все религии мира основаны на вере в Единого Бога. Искупительная жертва Иисуса Христа определила последующие две тысячи лет, сама же история обрела свойство сжатия при значительном ускорении времени.
Конец второй эры истории пришелся на середину двадцатого столетия, его символом стала смерть Сталина. Сопутствовавшие ему Гитлер, Мао, не говоря уже о явно несоразмерных Муссолини, Пол Поте, Ким Ир Сене и прочих, не соответствовали масштабу Диктатора. История завершилась: как «после Аушвица стало нельзя писать стихи», так после Сталина нельзя опираться на временные нормативы, нельзя оставаться прежними — холодными, и равнодушными, и мертвыми в душе. Соотнесение Христа и Сталина не фигура риторики. Сталин создал некую антирелигию, дав ей свое имя; он проповедовал идеи, захватившие весь мир; он распял тела и души такого количества людей, какого до него не смогли Аттила, Нерон, Иван Грозный, Петр Первый, Робеспьер, вместе взятые; низводя культуру до пропаганды, стирая ее из сознания, он целеполагал казнь истории. И если смерть Сына Человеческого открыла Свет истины, то смерть отца народов (термин советского времени) и их палача (позднейшее время) обломками притормозила, перекрыла ход истории.
Конечно, не следует полагать, что переход из одной эры в другую осознается всеми одновременно, под ликующие возгласы во всех концах Земли; скорее, его следует уподобить прорыву плотины — сначала по ее телу бегут ручейки, их сменяют потоки, и вот уже мощный напор воды сносит все до основания, а вода спокойно пробивает себе новое, удобное ей, русло.
В той или иной мере сегодня мы живем в ситуации конца трагической истории, в условиях всеобщего торможения, движения во многом инерционного. При этом вполне очевидно приближение третьей эры, человеческому сознанию вполне доступно различать ее наступающие облик и признаки. Вектор ее, по сути, в главных, основных своих чертах существует. И есть основания предполагать, что время при этом вновь весьма резко ускорится, а история заявит новую форму сжатия (только принципиальное обновление цифровых технологий уже происходит каждые два-три года). Заметим, что в этом мы солидарны с Марксом, тем Марксом, что не был показан, а, по сути, противопоказан советскому мировоззрению.
Каковы же эти признаки? Прежде всего, человек из состояния «винтика», функции машины, которую он сам же и создал, переходит в стадию индивида, свободно и нравственно решающего вопросы своего и общего бытия. «Этические принципы, — как утверждал Э. Фромм, — выше существования нации, и приверженность этим принципам вводит индивида в сообщество всех тех, кто разделял, разделяет и будет разделять эти убеждения»[9]. Пространство уменьшилось, как бы съежилось, оно вполне обозримо взглядом; коммуникативные сети оплели, связав воедино, земной шар. Меняется время, меняя человека, — из «молчаливого большинства»[10] все активнее формируется открытое гражданское общество. Социальные законы освобождаются от демагогической шелухи, обретая истинное значение и глубину. В демократических странах сложился в принципиальной основе аппарат управления обществом — государство, движущаяся к совершенству структура; если во главе ее станут достойные, процесс завершится. Излилось время империй, ширится поток самоидентификации наций, физическая константа межличностного общения сужается до предельно малого размера, духовная же коммуникация расширяется до размеров земного шара. На путь осознания разумности своей и пользы, приносимой обществу, становятся экономика, финансы, производство. Технологии сближают права природы и человека, возвращая природе ее самоценность. Разрушены стереотипы положения женщины в человеческом содружестве, она более и более полноценна и полноправна. Наконец, практически исключается вероятность Большой катастрофы: открытие мощи атома, сделанное во имя войны, стало новым источником мирной энергии — отрицание отрицания жизни сработало и на этот раз. Человек становится творцом жизни, уравниваясь силой с Богом. Рост благосостояния, если отрешиться от словесных спекуляций на этот счет, способен в обозримом будущем освободить человека от низменных материальных забот, позволив полностью посвятить себя духовному развитию, достаточно упомянуть все шире входящую в практику, прежде всего бизнеса, дистанционную работу и все более ставящийся во главу угла принцип свободного времени. Усилия общества, освобожденного от материальных, в пошлом значении этого слова, забот, направятся на развитие науки, культуры, искусства, на всеобщее самосовершенствование, на поиск нового и т. д. Изначальные тезисы: не убий, не укради, не лицемерь, не поклоняйся идолам, укоренены в сознании каждого индивида тысячелетиями.
Сущность и несовершенство
Без сомнения, следует оговориться, что элементарная объективность требует исключить как идеализацию происходящих процессов, так и их демонизацию, ибо сущность человека чрезвычайно сложна и крайне противоречива, вспомним, хотя бы, формулу Г.-Т. Бокля: «Наверное, во всем творении нет ничего столь чудовищного и извращенного как человек»[11], и он прав: не станем множить примеры, но по сию пору не только не побеждено — активно расширяется такое зло, как терроризм. Изучая homo sapiens, невозможно пройти мимо низости и несовершенства человеческого существа. Человек боится себя; ища легкие пути, бежит от живой жизни ко лжи; самозащита и слабость духа понуждают его искать образец в том, что предлагает ему развратившаяся верхушка общества; человек в плену иллюзий, мифов, как бабочка в коконе. «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь» (Овидий)[12].
В нашем обществе все еще — и осознанно, и неосознанно — живет тоска по господству социального над индивидуальным, диктату коллектива над личностью, жесткой социальной регламентации человеческого поведения, ничем не оправданные и не подкрепленные амбиции. Справедливо отмечал Н. Бердяев: человек «двойственное и противоречивое существо, существо в высшей степени поляризованное, богоподобное и звероподобное, высокое и низкое, свободное и рабье, способное к подъему и падению, к великой любви и жертве и к великой жесткости и беспредельному эгоизму»[13]. Отчуждение всех человеческих отношений неизбежно в силу того, что каждый человек есть субъект и объект одновременно: как субъект он активен и свободен, как объект — средство реализации целей Другого; амбивалентность человеческих отношений усугубляется и тем, что Другой не только отрицательная граница моего индивидуального бытия, но и положительное условие моей реализации. И — тем не менее — знание того, что в городе есть убийцы, не отменяет возможности в нем жить. Приходит время, и бабочка, освободившись, вылетает на свободу; только если людей объединяет то, что должно их объединять воистину, а это, не боясь высокопарности, любовь, они сильны.
Все изложенное выше имеет непосредственное отношение к поставленной теме — о роли и значении ТВ на переломе второй и третьей исторических эр, ибо пока история находится в положении «сна», следует научиться жить и творить по законам истины, особенно структурам, обладающим неслыханным доселе влиянием на общественное сознание.
Еще св. Апостолом Павлом сказано, естественно, по иному поводу: «Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2; 2-4). Не стоит ли в слова эти вглядеться как в зеркало иным вершителям судеб отечественного вещания? Ибо в этой среде, как заметил тонкий наблюдатель британский социолог З. Бауман, «известность приходит на смену славе и признается (общепризнанно и бесстыдно) мгновенным вариантом бессмертия»[14].
Социокультурная составляющая
По своему происхождению синергетика относится к наукам точным, прежде всего, к физике, и ее роль в истории, социологии, в развитии общества пока мало изучена, но то, что синергетика объясняет многое в гуманитарной сфере, уже бесспорно. Здесь речь идет единственно о процессах, описанных синергетикой, в области визуальной информации и — шире — электронных СМИ в целом. Не затрагивая специальных областей синергетики, попытаемся определить, на чем держится ее социокультурное направление. Главный посыл в том, что содержание настоящего определяется, в первую очередь, а иной раз — и только, процессами будущего. Будущее общества может влиять на настоящее через единственный механизм, и механизм этот — человеческая душа, ибо ее составляющая — извечная суть бытия, принципы высокой нравственности. Это, по И. Канту, постулат практического разума. Допущение ноуменальности реальности трансцендентальных идей придает действенность моральному закону и, следовательно, расширение этого закона до всеобщего, признаваемого всеми без исключения и осуществленного в будущем, оказывает необратимое воздействие на настоящее. «Процесс возникновения бифуркаций (уход системы из равновесного состояния аттрактора[15] — квазиустойчивого состояния. — Авт.) делает эволюцию неравновесных систем скачкообразной и нелинейной. И вследствие этого бифуркация[16] полна неожиданностей… Исход бифуркации определяется не предысторией системы, не окружающей ее средой, а только взаимодействием более или менее случайных флуктуаций в хаосе критически дестабилизированных систем»[17] (Э. Ласло, один из теоретиков синергетики). Такова картина нашего времени. Синергетика, по определению, оптимистична, ибо бифуркация это обновление смыслов, их очищение от наносного и временного, движение к лучшему; и здесь частное не может ни заместить, ни вытеснить общее.
Всякий человек сын вечности в потоке времени, сын свободы в плену необходимости. В принципе, человек устроен раз и навсегда, и перестроить его немыслимо, каким был в начале, таков сейчас: он свободолюбив, как Адам, любопытен, как Ева, трудолюбив, как Авель и завистлив, как Каин, он же мудр, как Сиф. Удивляться надо не тому, что история перегружена примерами жестокости, а тому, что человечество не утратило как основную сущность достоинство и доблесть и доброту, честность, верность долгу и честь, и не просто сохранило, но развило, приумножило, несмотря на все, что творили с людьми. «В природе на следствие любое есть причина» (Микеланджело), но «одна и та же причина может одновременно вызвать два противоположных следствия» (Э. Фромм).
В жизни человека, общественных институтов, государства прошлое занимает свое место, в иных случаях большее, в иных незначительное; в одних случаях из прошлого делают жупел, в других превозносят; прошлое, в известном смысле, более всего, биологическом, причина настоящего. На содержание же настоящего прошлое влияет в весьма малой степени, известно, что на ошибках, ни посторонних, ни, тем более, своих, практически никто не учится, это психологический закон, иначе, жизнь давно бы превратилась в рай. О влиянии сочетания прошлое-настоящее-будущее в разных странах подробные таблицы составлены Э. Тоффлером. Из них видно, что в нашей стране наибольшие позиции занимают прошлое и будущее (в странах Запада такая позиция относится к будущему). Относительно средств массовой информации и коммуникации это, в известной мере, угрожающая ситуация, ибо игнорируется, вплоть до отрицания, уникальное свойство самоорганизующихся систем — влияние будущего на настоящее[18]. Нельзя при этом отвергать или забывать роль волюнтаризма в организации и развитии как общества в целом, так и его институтов, преимущественно, коммуникативных, хотя роль их, по сути и содержанию, является аттрактором.
В природе существуют уникальные сценарии перехода от порядка к хаосу и наоборот, именно исследование этих процессов открыло принципиальную возможность управления хаосом, что чрезвычайно важно в условиях нестабильности и различного рода кризисов. Состояние, предшествующее бифуркации, — флуктуация[19] системы, обозначает возбуждение системы при ее переходе в неравновесное состояние. Иными словами, в колеблющемся настоящем будущее неизвестно, и неизвестно также, какие воздействия приведут к изменению структуры данной системы. Тем не менее, не только прогнозы в отношении того, что будет представлять собой обладающий неслыханной во всей истории человечества мощью такой организм, как ТВ, но и определить и начать внедрять в практику его основные черты представляется возможным с достаточной долей вероятности.
Телевидение как структура
Современное телевидение, если относиться к нему всерьез, несмотря на всю свою мощь и крепость и техническое совершенство, находится, как отмечалось выше, даже не в отроческом, но младенческом состоянии; оно и не подозревает, каким оружием обладает, какая потенциальная угроза, равно как и управляющая нравственная сила, в нем заложена, не догадывается, в какие игрушки подчас играет. Как установлено, наиболее интересные явления возникают при взаимодействии множества нелинейных динамических систем, в этом случае наблюдаются кооперативные процессы, приводящие к появлению принципиально новых свойств системы взаимодействующих динамических подсистем; среди основных ее свойств возникновение самоорганизации. В нынешней ситуации, и это очевидно, нелинейная система ТВ[20] утрачивает и/или почти утратила свою устойчивость, а процесс, приводящий к самоорганизации, еще не запущен. Однако, объективные обстоятельства, независимо ни от чьей — ни злой, ни доброй — воли, диктуют необходимость качественных перемен, и они, эти факторы, в большей или меньшей степени проявляются в практической работе телеканалов. ТВ — инструмент, являющийся центром притяжения в решении задач развития человечества. Не вписав его в глобальный механизм, не удастся понять ни его роль, ни сущность, ни методы, ни тот же инструментарий. В этой области множество расплывчатых позиций, творческий процесс вообще мало изучен, спонтанен, туманен, склонен к рефлексии. Тем не менее, он движется в известных культурологических направлениях — классицизм, романтизм, реализм и т. д.
Нелинейная составляющая ТВ предусматривает различные отклонения, зигзаги, даже некое возвращение на круги своя, и, конечно, длительное состояние аттрактора, однако, вектор ТВ неизменен. Потерю устойчивости, одновременно со стремлением к самоорганизации, на ТВ следует, прежде всего, связывать с появлением и стремительным, фантастическим успехом Reality — «Big Brother», после чего реалити-шоу, во множестве клонов чуть не во всех странах, мгновенно заполонили виртуальный мир, связав его незримыми нитями с миром реальным и, буквально, подменив его собой. Авторы и промоутеры реалити позиционировали себя как революционеров визуального пространства, опираясь, прежде всего, на пресловутые рейтинги; на деле же сама жизнь немедленно расставила акценты, разоблачив «рыночный характер» и «манипулятивный интеллект», по Фромму, создателей скандального продукта. Когда человек ставит во главу угла добычу, и только добычу! денег, вопросы творчества уходят в неопределенность, приобретают качество вторичности, а потом и вовсе исчезают. На первый план выходит погоня за рейтингом, рекламой, сверхприбылью, а как следствие — эксплуатация интереса людей, психологически склонных к люмпенству, с извращенным сознанием, страстью к подглядыванию в замочную скважину, что извечно свойственно достаточно большой массе людей и что никогда не исчезнет. Апулей, Бокаччо, не говоря уж о Петронии с его тягой к мальчикам, или даже Эйзенштейне, сладострастно подсчитывавшем кровавые сцены в своих фильмах, и далее, далее — «ничто не ново под луной», вопрос только и единственно в таланте и жизненных ориентирах.
По сути, реалити-шоу стало отрицанием телевидения в его классической ипостаси, очевидным переломным моментом истории ТВ, после чего неизбежно наступление отрицания отрицания, неприятия реалити-шоу, при этом, по глубокой сути, перерождении его, обнажении скрытых смыслов, направленных на иное — на онтологическую трансцедентную сущность. «Ничто на земле не проходит бесследно». И уже во многом очевидны признаки появления сущностно нового зрелищного направления, обозначать его пока приходится английским Reality TV, ибо на русском — в подлинном его смысле — это понятие пока еще отсутствует. Реалити-шоу, по нашему разумению, зачаточная фаза нового искусства — своего, нового слова в глобальном пространстве прогресса, базирующегося на развивающихся стремительно технологиях, нового способа отображения жизни, постижения Истины, а это было, есть и будет целью искусства во все времена. Период истории, точно названный выдающимся ученым З. Бауманом реалистическим модернити[21], где наличествуют все основные элементы модернити — предельная индивидуальность, ничем не ограниченная свобода, максимальная изменчивость и т. д., — обретает все более ясное, ничем не завуалированное выражение. И торить эту дорогу, как представляется, подручнее всего электронным СМИ.
Человеческая жизнь в ее ежедневных проявлениях монотонна, нудна, однообразна, тягуча, драматические узлы в ней завязываются подспудно, и, однако, жизнь как таковая вызывает неподдельный и все более растущий интерес со стороны потребителей телевизионного продукта, свидетельства тому растут день ото дня. Reality TV в состоянии выразить жизнь в ее концентрации, сжатии, выдавливающем лишнее, пустое, не утрачивая при этом достоверности реалий, выпукло обозначая драматургические взлеты и падения. Несомненно, когда это будет реализовано в полной мере, зритель потянется к голубому экрану с не меньшей заинтересованностью, чем во время демонстрации, скажем, «Саги о Форсайтах» или «17-ти мгновений…». Грядет неслыханное еще воплощение драматургии подлинно реальной жизни в ее образном отображении на экране.
Доказано, что сетевая логика влечет за собой появление социальной детерминанты более высокого уровня, нежели конкретные интересы, находящие свое выражение путем формирования подобных сетей: власть структуры, таким образом, оказывается сильнее структуры власти, как утверждает М. Кастельс[22]. Социальная морфология в итоге неизбежно доминирует над социальным действием. Весьма характерно, что задолго до появления сетевой культуры проблематика эта существовала и во многом успешно решалась, в частности, американским кинематографом. При всем отторжении «голливудского потока низкопробного ширпотреба», никем не может быть оспорен вклад американского кино в воспитание нации, свидетельство тому — вершинные, непревзойденные образцы влияния на общественную и политическую жизнь, фильмы о борьбе против расовой сегрегации, организованной преступности, коррупции, неправедного суда, о семейных ценностях, патриотизме, даже сугубо учебные ленты военных лет подспудно говорили о морали и нравственности[23]. Отметим в скобках, что, к сожалению, того же нельзя сказать применительно к советскому, ни, тем более, новому российскому кинематографу: его несомненные взлеты и достижения связаны, в первую очередь и преимущественно, с прорывами и открытиями в области техники творчества — режиссерской, операторской, актерской. Представляется доказанным, что внедрение и победа нравственных принципов возможны единственно при условии соблюдения некоего всеобщего этического договора — это универсальный масштаб дискурсивной этики, т. е. солидарная ответственность не конкретных людей, но инстанций, решающих проблемы «жизненного мира» (термин Э. Гуссерля), не случайно К.-О. Апель выдвинул беспрецедентную задачу «окончательного обоснования этических норм»[24]. Именно коммуникация и новации в этой области являются решающими для формирования будущего облика общества. Наше ТВ, увы, пока еще не может похвастаться ничем, даже приближенно, подобным. Как справедливо заметил А. Конан Дойл, не самый лучший вариант — совершать много ошибок, чтобы не стать пленником одной.
Джойс — предшественник Reality
Представляется необходимым, в рамках излагаемой схемы, рассмотреть истоки Reality в русле общекультурного контента, главным образом, литературного. Метод этого телевизионного продукта открыт задолго до появления самого ТВ. В принципе, основы его мы находим еще у Гомера: достаточно вспомнить описание щита Ахилла или перечень кораблей, прибывших на осаду Трои. Но «отцом» Reality в его нынешней, а более всего будущей, ипостаси без малейших натяжек следует считать апологета Гомера великого ирландца Джеймса Джойса: его влияние, и прямое, и косвенное, и «в лоб», и опосредованно, отчетливо сказалось на появлении и наполнении этого формата. Открытие названного впоследствии «потока сознания» принадлежит Джойсу, и это легло в основу взорвавшей мир телевидения серии передач. В первоначальном воплощении при своем появлении Reality, к сожалению, обрело свойство «яда Джульетты»: декларированное как благо, оно стало источником трагедии, сыграв с авторами дурную шутку.
Теория телевидения, не только пытающаяся определить его будущее, но трактующая тенденции настоящего, как и психиатрия, наука неточная: она допускает множество толкований и отклонений от первоначальных заключений; многое здесь обосновывается и определяется интуицией, опирающейся, тем не менее, на наблюдаемую реальность. Reality в этом потоке продукции по сущностному наполнению и интуитивно, и практически фактор синергетики, отвергающий аттракцию[25]. Ибо опыт Джойса, с которого телевидением сняты самые что ни на есть поверхностные пенки (широко известно, что Джойс позволял в романах столько непристойностей, что издательства, даже отнюдь не пуритански настроенные, отказывались первоначально его печатать), может дать новому жанру множество предельно ярких, направленных на «обоснование этических норм» направлений, ибо и непристойности у Джойса, в глубинном подтексте, отнюдь не самоцель, но эти самые нормы[26]. Хотя именно он дал невиданную свободу «материально-телесному низу» — один из эпизодов «Улисса», по свидетельству его автора, имеет «четыре кардинальные точки — женские груди, жопа, матка и п…(в романе без точек)»[27], и таких эпизодов в книге предостаточно. Наконец, еще одна черта, тонко подмеченная ярким исследователем и переводчиком Джойса С. Хоружим, роднит Джойса с реалити-шоу — он «равно обнаруживает себя великим мастером лаконизма и удивительным виртуозом пустословия»[28]. Любопытно, в скобках, но это уже из области психоанализа, что сам Джойс, по словам его брата, обладал высочайшим умением манипулировать обстоятельствами и людьми в свою пользу[29]. Для Джойса весьма важна, как он сам выразился, «идея о значительности вещей тривиальных», момент истины, когда художнику открывается сама «душа» какого-то предмета, случая, сцены, причем, что существенно, не из области возвышенного, а из самой обычной окружающей жизни[30]. Один день, проведенный с возлюбленной, ставшей впоследствии женой, лег в основу будущего великого романа «Улисс». Один день в одном городе — содержание, сюжет и фабула огромного по объему текста; чем не Reality?
В замышленном Джойсом жанре его собственная личность и жизнь выступали как литературный материал и литературный факт, он сформулировал эстетику, стоящую на утверждении ценности тривиального, прямо противоположного великому, когда стиль письма подражает предмету описания и черты стиля повторяют черты предмета, моделируя их в словесном материале. Как свидетельствует С. Хоружий, Джойс скрупулезно проверял, чтобы все реалии города в его книге (названия улиц, трактиров, расстояния, расписания, маршруты транспорта и т. д.) точно соответствовали действительности. Дублин, сотворенный Джойсом, реален не менее чем настоящий — хронотоп «Улисса» предельно сжат, отчетлив и обозрим, роман, вновь подчеркнем, одного дня в одном городе. Главная особенность творчества Джойса, перенесенная как принцип на экран телевизора, в ее глобальной концепции, в цепкой непрерывности: описание живет и развивается как единый процесс, единый поток, а создаваемое — единый текст, достаточно упомянуть прославленный эксперимент — 62 страницы слитного потока сознания в «Пенелопе».
Уже при жизни Джойса реакция литературных мэтров ясно показала, что «Улисс» обозначил перелом и рубеж, грань литературных эпох и смену литературных поколений, как отмечает С. Хоружий. То, с чем прежде всего порвал Джойс, сделав это резко и вызывающе, — с образом человека как существа социально детерминированного, вписанного в систему социально-сословных отношений и ценностей, утвердив первичность человека внесоциального, человека самого по себе. При этом стихия телесности, телесной жизни — сквозная и настойчивая его тема, это и тема тела, его жизни и его функций и отправлений, и влияния тела на эмоции и мысли человека, при всем этом тело, душа и дух у Джойса переплетены и тесно взаимодействуют.
По Джойсу, у истории нет времени: «все протекает в вечном настоящем», как он сам выразился[31]. С. Хоружий трактует это так: «Вечное настоящее», однако, не один миг, а все миги, и притом не слившиеся вместе, а остающиеся раздельными, как в настоящей истории. Будучи раздельны, они образуют некое свое измерение — и в этом смысле время здесь существует; но его нет в другом смысле, не столь буквальном: оно ничем не отличается от пространства. Все миги, все события, прошлые, настоящие и будущие, наделены статусом настоящего, т. е. становятся одновременными; а раз они тем не менее не сливаются, а остаются разделены, значит, их разделенность — чисто пространственного рода, знающего лишь дистанцию, но не динамику»[32]. Перейдя от модерна к чистому постмодерну, Джойс истребляет малейший след старой парадигмы, по С. Хоружему, совершив убийство автора, он завершает действо убийством истории. (Не сравнивать с действом Сталина.) История без времени — господствующая модель истории в постмодерне, дошедшего до произвольной тасовки событий и фигур, так что невольно напрашивается сравнение с компьютерной игрой.
Джойсу постоянно и несправедливо навязывали родство то с сюрреализмом, то с психоанализом, то с постмодерном, однако именно их корни лежат в строго рассчитанном методе его творчества, в его сверхосознанном контроле над вбираемым в творчество материалом подсознания. И здесь глубочайший просчет телевизионного творчества, опять-таки повторим, снявшего самые поверхностные пенки и сознательно отбросившего глубинную суть великих, без преувеличения, новаций Джеймса Джойса. Телевидение оставило себе самое простое — архитектонику, линейное построение, вытянутое в одну нить во времени. Как сказано С. Беккетом, «здесь форма есть содержание и содержание есть форма»[33]. Еще В. Набоков заметил: «Человек не всегда мыслит словами, он мыслит и образами, в то время как техника потока сознания предполагает лишь течение слов»[34]. С. Эйзенштейн в своей вгиковской лекции 1934 года пошел дальше: кино, по его мнению, способно передать независимо, параллельно оба ряда сознания, в его распоряжении к тому же и принцип монтажа[35]. Реалити-шоу использовало все эти методики в высшей степени формализованно, положив в основу исключительно физиологические отправления примитивного человеческого организма.
Приоткрытое общество, телеязык и карнавальное действо
В нашем, отечественном при-открытом обществе вопросы телевизионного контента тем более во многом нивелированы, подчинены скрытому или очевидному воздействию, а то и прямому давлению власть предержащих, что неизбежно приводит к цинизму исполнителей, массовому очерствлению сердец. ТВ как коммуникативный фактор в российском исполнении делает вид, что им забыто преимущественное свойство телевидения, что оно, в первую очередь, транслятор (подхихикивающее, как авгуры, что его дело «садиться, как Бог, выдавая себя за Бога»); его преимущественная задача — перемещение информации, по К. Шеннону, а информация, в отличие от знания, это прикладное и служебное понятие. Сколь лягушка ни раздувайся, как известно из басни, она не превратится в слона. Примитивизм, «дешевка», пошлость, низкопробный юмор, искажение и подтасовка фактов, легкое, «на грани фола», отношение к жизни, плохо скрываемое презрение к людям, извращение всего — лицо сегодняшнего телевидения. Нынешняя заполонившая все телеканалы ориентация на возбуждение низменных инстинктов, на «хохочущий оптимизм», «эпидемия сквернословия», по Й. Хёйзинге, ведет в конечном итоге, хотят того или не хотят производители телевизионного продукта, к вырождению нации, к ее самоистреблению, и тем хуже, что это не сознательные действия, а всего-навсего холодный расчет беззастенчивых и бессовестных людей, нацеленных на голую прибыль и сопутствующую ей сиюсекундную славу. Начало «великого века бифуркации»[36] тормозится прямым воздействием субъективных факторов, что, тем не менее, не сможет предотвратить его наступления в той или иной исторической перспективе — законы информационной эры неотвратимы. При максиме: «Будущее неизвестно, и неизвестно, какое воздействие приведет к изменению структуры данной системы», объективное глобальное развитие сетевых факторов, включая интернет, не может не воздействовать в той или иной мере на средства массовой коммуникации, в том числе на ТВ, какому бы давлению они ни подвергались. В расширительном смысле одно только появление и в ближайшем будущем массовое внедрение площадной экранной культуры — открытых видеоинформационных систем — ВИС (флуктуация системы) станет объективно влиять на процесс ее бифуркации. Ограничительные рамки, построенные по рациональным соображениям, в общем, чуждого «манипулятивного» интеллекта, разрушаются самим процессом бифуркации, отвергаются жизнью, аттракторы неизбежно теряют устойчивость.
Человек слаб, подвержен множеству влияний, существует, однако, некий основополагающий принцип и поведения, и творчества. Принцип этот — нравственные нормы, как уже отмечалось, лежащие в основе бытия на всем протяжении человеческой истории, при этом следует отметить, что цинизм свойствен телевизионному сообществу просто по определению. Если это «цинизм побежденных» при неявной борьбе «праведности» и «греха», сообществу грозит крах, если же, в лучших своих образцах, это здоровый цинизм, таковым ему и следует оставаться. В процессе становления «жизненного мира» телевидение не просто может, должно сыграть основополагающую роль, вне зависимости от воли кого бы то ни было. Стремительное лавинообразное развитие и появление новых технологий в области вещания не может не привести к кардинальному обновлению и ТВ-контента, и миссии ТВ. Единственно открытый ему путь на этом направлении — путь нравственного закона, трактуемого открыто и нелицеприятно. Наличие нравственных императивов, высокоэтичного поведения не отрицается никем. Будущее цифровых технологий, рост изобилия новейшей техники со всей очевидностью влияют на сегодняшнюю жизнь, в частности ТВ, пока слабо, неявно и неясно, подобно ручейкам, возникающим то там, то здесь, но от этого уже не уйти, не спрятаться, и не надо быть футурологом, чтобы не видеть этого. Синергетика в социальной области тем и отличается от футурологии, чтобы фиксировать и закреплять уже существующее. И это очевидный путь бифуркации, ее принцип, и ничего, кроме принципа, и принцип этот, в отличие от постулата, доказуем.
«Слова — тайная нить, по которой ощупью пробирается сквозь время подлинное бытие человека» (К. Ясперс). Инструментарий телевидения — картинка, но картинка, не сопровождаемая текстом, в редких, даже исключительных случаях самодостаточна; язык, и на ТВ, — главное средство коммуникации. Картинка на ТВ, отдадим должное, в состоянии приблизиться к совершенству, она вобрала в себя огромный опыт, накопленный фотографией и кинематографом. Однако, вполне признавая первостепенную роль картинки, соотносись она к любому жанру, главное в визуальном ряду — это язык, речь. Язык ТВ находится в плачевном состоянии, он отдан на откуп политиканствующим кликушам, низкопробным юмористам и т. д. Что касается языковых основ — грамматических построений, синтаксических конструкций, — здесь все просто не подлежит критике. Языковая сущность современного ТВ требует отдельного изучения и оценки, но главное состоит в том, что чистота и ясная точность речи — залог и основа национальной идентификации, нравственного совершенствования широких масс. Это не означает, что телевидение должно стать «высоколобым», оно и не может быть таковым в силу своей специфики; «язык при картинке» — еще одна сторона бифуркации, язык неизбежно станет тем рычагом, который сможет перевернуть ситуацию, поставить ее с головы на ноги, фигурально говоря, «сдвинуть земной шарик».
Любовь, свобода, труд — компоненты человеческого бытия, можно называть их даром Божьим, можно — изначально составляющими человеческой души, несомненно одно, история в любом случае пойдет по пути их очищения и совершенствования. Ситуация использования языка в условиях продвижения к будущему предполагает неиспользование никаких иных мотивов, кроме стремления к взаимопониманию, что является, по Ю. Хабермасу, «идеальной речевой ситуацией»[37]. Связь языка с разумом неразрывна; язык — средство осознания Другого и, вследствие этого, понимания взаимозависимости человечества во всех его конкретных действиях. Хабермас подчеркивает при этом, что именно коммуникативное действие является универсальным элементом человеческого взаимодействия, ибо всякое стратегическое действие предполагает для своего осуществления задачу взаимопонимания. Коммуникативный язык должен, по определению, быть чист и свободен. Несмотря на то, что в известной мере телевидение отрицает язык, скажем, когда картинка входит в противоречие со словом-смыслом и у телевидения появляется соблазн лишить коммуникацию языковой составляющей, это не сможет стать принципом; язык — фактор вечности. Среди находок телеязыка следует выделить внутреннюю речь; пришедшая из литературы, она обрела здесь свое место. Трансляция же внутренней речи — законная и богатая сфера для деформаций языка, еще М. Бахтин утверждал, что «проблема предложения — основная и наиболее трудная в современной науке о языке»[38]; внутренней речи присущи хаос и алогизм, она может нарушать любые нормы литературной речи, начиная даже с самой общей — разбиения на фразы. И здесь невероятно широкие возможности у Reality — наличие картинки позволяет оперировать внутренней речью героев так, что это и не снилось не то, что роману — кинофильму.
На этом пути возможна трансляция urbi et orbi безличного, героя малой роли, узкого диапазона деятельного начала, но при рациональном усилии — и носителя слагающих ноосферу универсальных основ. Дух поэтики, если правильно его толковать, влияет на антропологию. Мир карнавала, транслируемый телевидением, точно по Бахтину, это комическое игровое и гротескное переворачивание дозволенного и запретного, высокого и низкого, важного и пустого, бесцеремонность, отмена всех этикетов, разгул «материально-телесного мира» — испражнений, совокуплений, непристойностей. Вспомним еще раз о Джойсе.
Заметим, однако, с какой осмотрительностью ТВ использует этот арсенал — не дай бог, затронуть некое лицо, некий институт, что свидетельствует о четком понимании, более того, проникновении в самую суть карнавального действа. И вновь приходится возвращаться к пресловутому человеческому фактору — уйдет страх, придут нормальные производители, и телевизионный продукт обретет, опять же по Бахтину, «великое всенародное мироощущение», карнавал — некая стихия, вобравшая в себя все положительные ценности, все радостное и свободное и сближающее людей, не станет «хмурой серьезности, порожденной страхом»[39]. Судьбу и ценность творения всегда решает некий баланс — тонкое равновесие начал. Реальность, сама говорящая о себе, «интеллектуальный кинематограф», как сформулировал это С. Эйзенштейн в 1928 году, претворение мыслей в образы, где строй киноязыка должен быть подобен строю сознания, должен делать ту же работу[40]. Для этого необходим поиск единственно верного порядка слов, ибо в слове живет сила, достаточная для любой деформации или трансформации смыслового пространства. И, как писал Д. Хармс, «сила, заложенная в словах, должна быть освобождена. Есть такие сочетания из слов, при которых становится заметней действие силы. Нехорошо думать, что эта сила заставит двигаться предметы. Я уверен, что сила слов может сделать и это»[41]. Последняя мысль, конечно, только образ, мистика языка, однако, в той или иной мере так считали и В. Хлебников, и А. Белый, и П. Флоренский, главное, найти слову его единственное, точное место.
Манипулирование многими смыслами, в том числе и «словесными масками» (отменно найденными, к примеру, в сериале «Коломбо», США) как жонглер кеглями, опасно и для жонглера, и — еще в большей степени — для его зрителей. Как писал Э. Фромм, «положение человечества слишком серьезно, чтобы мы могли себе позволить прислушиваться к демагогам (и уж менее всего к деструктивно настроенным демагогам) или же идти на поводу у таких лидеров, которые руководствуются в жизни только рассудком, не включая ни сердце, ни эмоции. Радикальный критический разум лишь тогда бывает плодотворным, когда он выступает в единстве с бесценным человеческим даром, имя которому — любовь к жизни»[42]. Не станем забывать и формулу Ф. Тютчева: «В ней есть душа, в ней есть свобода,/В ней есть любовь, в ней есть язык». Это так, ибо сущность материализуется посредством слов, язык суть самовыражения общества, суть его сути, все аспекты бытия выражаются посредством слов. Язык — инструмент, но он же и орудие, он самодостаточен, язык — фундамент мироздания. Распад слов, стирание и подмена их смыслов ведет к погибели. Язык в ареале социума и общем контексте бытия не просто и даже не столько средство общения, каждое слово несет свой ясный смысл; искажать его во имя любых целей, затемнять нельзя, нельзя называть террор защитой слабых, убийство подвигом, экспансию помощью, свободой анархию, коррупцию защитой государственных интересов, нищету и рост цен стабилизацией. Ни у кого нет прав разрушать разум слабых, неуверенных, не определившихся в мире, в данном случае, зрителей. Виртуальная действительность, как ее понимают и создают на нынешнем отечественном телевидении, являет собой сокрытие или максимально возможное искажение истины во имя ложно понятых и, в первую очередь, корыстных целей: зрителя превращают в функцию «ящика», им манипулируют, как хотят, он — объект игры его сознанием. Только от воли лучших и осознавших зависит, какой путь избрать и как торить этот путь, нелегкий, не видный, но необходимый. Reality в состоянии очистить слово от корысти и блудодейства.
«Сила слов настолько велика, что способна великое сделать малым, малое — изобразить огромным, давно известное всем — выразить по-новому…» (Исократ). Слово позволяет отличить ценное само по себе от ценного как средства, добра как цели от одобрения как средства. Слово, подкрепленное картинкой телеизображения, обретает более глубокий смысл, приобретает характер — для многих — абсолюта, чем и пользуются без ограничений производители иных, рассчитанных на массовое потребление, форматов.
Нет более активного и хирургически тонкого инструмента вмешательства в массовое сознание, чем телевидение. Реалити-шоу в их числе, и, как одна причина может вызвать противоположные следствия, так и реалити-шоу одним следствием сделало — шоу, другое же — в Reality — может быть направлено на социоэтическую составляющую; и эта составляющая носит флуктуационный характер в бифуркации, начале новой эры телевидения, органично вписанной в новую эру человеческого бытия. Ни одна экранная культура — ни кино, ни интернет, ни одно СМИ — не в состоянии реализовать такой проект, как Reality, только и единственно телевидение, у него уже есть вся необходимая техническая платформа, и очевидно, что опережающее появление новых технологий, в том числе медийных, самих по себе равнодушных к этике, нравственности, духу, по Канту, внедрение единых/единого стандарта коммуникаций — все это база, фундамент. Осталось объявиться архитектору и строителям.
По всей очевидности, Reality, понимаемое как новая институциональная форма, сближающая экранную реальность с реальностью объективной, и есть тот элемент, что позволяет понять, где лежат изначальные зерна бифуркационного процесса. Таковы границы синергетики. А путь — от рабьи-лизоблюдной психологии parvenu к гордому осознанию собственного достоинства. «Фундаментальную вибрацию», по П.Тейяру де Шардену, объединяющую человека с мировым целым, «под напором замыкающегося универсума»[43] с полным правом можно отнести к глобальному телевидению. Пока еще язык, лучше любой нейтральной полосы, разделяет телевизионные государства, но этот период уходит, ибо знание иностранных языков давно уже необходимо любому мало-мальски образованному человеку. А телевидение необратимо обретает всемирное качество (один опыт общественного ВВС тому неоспоримое доказательство). Преосуществление глобальности принудит все теледержавы следовать универсальным этически обоснованным нормам «жизненного мира» массовых коммуникативных сетей, при том необходимом условии, что реальная жизнь в ее изображении так или иначе преображается в воображаемую, ибо проходит через сознание автора.
Вместо заключения
Итог изложенного прозрачен как слеза ребенка: зерна будущего, из которых проклевываются бескрайние поля уже осязаемого настоящего, обильны. Такова «стратегия сюрприза», как говорил Ж. Кокто. Ибо есть идеология и идеология: одна соотносится с Высшим вечным миром, позволяя понять системность бифуркации, другая — с приземленным преходящим, подчиненным флуктуационным процессам, несущим нестабильность.
Культура — история индивидуальностей, цивилизация — история масс. Каждый человек неповторим, и в этом залог бессмертия культуры, масса же структурой своей аморфна, рано или поздно она растекается в броуновском движении, размывается, в этом ее слабость и ее конечность. Цивилизация, если следовать за О. Шпенглером, закат культуры, отрицание ее. Но время смещает векторы, отрицание цивилизации — это новый виток развития. Нынешнее информационное общество являет собой синтез двух взаимоисключающих начал. Как никогда возвышается роль личности, позволяя культуре обрести новое дыхание, цивилизация же переходит в качество подсобного орудия, снабжая культуру инструментарием в лице до сей поры неведомых технологий. Телевидение пока еще обретается в младенческом состоянии, во многом и не догадываясь о своей потенции. Тем не менее, оно наследует таким знатным семьям, как кинематограф, театр, фотография, даже радио. Новые технологии выдвигают ТВ на рубежи, недоступные его предкам. Если оно пойдет по пути культуры, его силы и возможности неизмеримы, если поставит себя на службу цивилизации, оно обречено остаться зрелищем, теряющим честь и совесть. Что ждет его? Когда стоишь на земле и сегодня, невольно приходят на память слова из далекого-далекого забытого прошлого: «Я взглянул окрест себя, и душа моя страданиями уязвлена стала». Во многом такова данность, то, что мы имеем. Но все преходяще. В информационном обществе, предполагающем синтез культуры и цивилизации, примат субъекта над объектом, деятельности над действительностью, высшей ценностью становится свобода. Судьба сурова, жизнь предельно сложна, свобода же ломает всяческие препоны, подтверждая раз от раза, что человек венец творения и он непобедим ни временем, ни случаем. Осознание своей смертности подсказывает человеку простое решение — взять здесь и сейчас всё. Свобода и универсальность, дух, отвергают примитивный эгоизм. Человек конечен, пишет современный философ В. Межуев, дух универсален. И выход из этого противоречия, по его мнению, — не отказ от одного в пользу другого, а «создание новой формы человеческой жизни, в которой тело и дух, конечное и универсальное, наконец, окажутся в гармоническом синтезе… В плане историческом и социальном он означает преодоление образовавшегося разрыва между культурой и цивилизацией, переход на ступень цивилизационного развития, на которой люди, не жертвуя своей конечностью, смогут жить одновременно и по законам культуры»[44]. Повод, по которому Г. Уэллс употребил термин «мечтатель», был иным, но он, вероятно, уместен и здесь. Синергетика уязвима, как и всякая наука, а человеку, как известно, оставлено только предполагать. Каким путем станет двигаться телевидение, можно лишь гадать, но одно очевидно: более мощного средства воздействия на сознание нет — и по охвату аудитории, и по техническим, технологическим возможностям. Появление подлинного, Реального телевидения уже сейчас со всей очевидностью может стать благом для истории, средством умиротворения человека, орудием его совершенствования. Ростки этого видны невооруженному незашоренному глазу. Что дальше — зависит от свободы творцов, ибо они хребет культуры, ее становая кость.
Примечания:
1. Пригожин И.Р. — выдающийся ученый российского происхождения, бельгийский и американский физик и химик, лауреат Нобелевской премии по химии 1977 г., иностранный член РАН, почетный доктор МГУ, чьи изыскания в области теории синергетики признаются во всем мире. Его цитата — из предисловия к книге известного венгерского ученого Э.Ласло «Век бифуркации. Постижение изменяющегося мира»//URL.: http://spkurdyumov.narod.ru/laslo77.htm ( дата обращения 08.11.2011); Словарь философских терминов/науч.ред. профессора В.Г.Кузнецова. – М.:ИНФРА-М,2007. С.505,506. См. о И.Р.Пригожине// URL.: http://www.chronos.msu.ru/biographies/blokh_prigozhin.html (дата обращения 23.02.2012).
2. Цивилизация – многозначное понятие: 1.Синоним культурной развитости; 2. Ступень общественного развития, следующую за варварством; 3. Глобальное человечество, мировую цивилизацию как совокупность форм существования человека на Земле; 4.социальную культурно-историческую систему, объединяющую население с общей самоиндентификацией, органически связанную с конкретной природно-пространственной средой, обладающую духовной и ценностно-нормативной спецификой. Цивилизационная концепция обосновывает многолинейность социально-исторического процесса, движение многих цивилизаций, по-разному развивающихся и разновременно достигающих своей степени зрелости//Социологический словарь. – М.: Норма, 2008. С.559-662.
3. Актуальной проблемой современного дискурса являются вопросы конкуренции между ТВ и интернетом с учетом приоритетности востребованности этих СМИ массовой аудиторией. Но идущие на медиарынке конвергентно-интеграционные процессы нивелируют данную проблему. – Прим. авт.
4. Самодостаточность интернета как массового информационного средства определяется, с одной стороны, его нынешними технологическими возможностями, позволяющими транслировать все типы медийного продукта (печатного, инфографического, аудиовизуального, аудиального), с другой – неограниченными возможностями создания оригинального с точки зрения жанрового медийного продукта, которые реализуются уже на нынешнем этапе реформирования отрасли электронных СМИ. Телевидению с его цифровой платформой это предстоит еще осваивать. – Прим.авт.
5. Тенденция к снижению общего объема телевизионной аудитории прослеживается в российской отрасли электронных СМИ не один год, притом, что телевидение по-прежнему остается ключевым СМИ в информировании населения. См. Отраслевые доклады Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям за 2009, 2010, 2011 гг./URL.: http://www.fapmc.ru/magnoliaPublic/rospechat/activities/reports/2011.html (дата обращения 15.10. 2011).
6. Уразова С.Л. Homo informaticus как тип личности. Конфликт зрелищного и реального на экране//Вестник ВГИК, № 9, 2011. С.131-139; Вестник ВГИК № 10, 2011. С. -120-132.
7. Синергетика – наука, изучающая эволюцию и самооорганизацию систем открытого типа с нелинейными обратными связями. Термин введент немецким физиком Г.Хакеном в 1970-е годы, означает – созместное действие. Области применения синергетики чрезвычайно широки, включая и исследования в области социальных кризисов, проблем, социокультурных процессов, а также социальной эволюции. Телевидение как организационно и творчески сложную систему, имеющую имманентную связь с массовой аудиторией и влияющей на социальное развитие, можно анализировать на основе данной методологии. Вклад в создание этого научного направления внесли: И.Пригожин,Г.Хакен, А.Тьюринг, Э.Ласло, Р.Том, В.И.Арнольд, А.А.Самаарский, С.П.Курдюмов и др./Словарь философских терминов. Науч.ред. проф. В.Г.Кузнецова. – М.:ИНФРА-М, 2007. С.504-506.
8. Речь идет о о развитии мировой истории по восходящей линии, о социальном прогрессе — переходе от менее совершенных форм организации человеческой деятельности к более совершенным. Однако социальный прогресс – нелинейный процесс, чья динамика и его прогнозирование зависят от выявления основополагающего критерия. Как общефилософский критерий может выступать положение человека в окружающей его природной и социальной действительности/См.Словарь философских терминов.Науч.ред. проф. В.Г.Кузнецова. – М.:ИНФРА-М, 2007. С. 385.
9. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности/Эрих Фромм; пер. с нем. Э.Телятниковой. – М.: АСТ:АСТ Москва, 209. – 635 с.
10. Термин «молчаливое большинство» введен Ж.Бодрийяром// Фантомы современности. Отрывки из книги «Тени молчаливого большинства, или конец социального//Ясперс К. Бодрийяр Ж. Призрак толпы. – М.: Алгоритм, 2008. – 272 с. (Философский бестселлер); В публичной сфере впервые был использован Ричардом Никсоном ( США) при описании большинства американцев, поддерживающих политику американского правительства в отношении войны во Вьетнаме, что отличалось от громогласных протестных акций меньшинства, голосующих против такой политики, что свидетельствует о пристальном внимании западных правительственных структур к научной литературе. – Прим. авт.
11. Бокль Г.- Т. История цивилизации в Англии. В 2 т. Пер. с англ. — М.: Мысль, 2000—2002.
12. Овидий. Метаморфозы. Книга VII. Пер. с лат. С. В. Шервинского; прим. Ф. А. Петровского. — М.: Художественная литература, 1977.C.20.
13. Бердяев Н. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической метафизики. — Париж: YMCA-Press, s.d. [1939], 224 стр. (Клепинина, №36) 2-е изд. там же, 1972. C.12//URL.: http://krotov.info/library/02_b/ berdyaev/1939_036_01.html (дата обращения 15.10.2011).
14. Бауман З. Индивидуализированное общество. — М.: Логос, 2002. С. 200.
15. Аттрактор (от греч. — невозмутимый, спокойный) — совокупность внутренних и внешних условий, способствующих “выбору» самоорганизующейся системой одного из вариантов устойчивого развития; идеальное конечное состояние, к которому стремится система в своем развитии. Пространство внутри аттрактора, в котором каждая частица (система), туда попавшая, постепенно смещается в заданном направлении, называют «зоной аттрактора”. Различаются: простой аттрактор, странный аттрактор, глобальный аттрактор. – Лебедев С. Философский глоссарий. Национальная философская энциклопедия//URL.: http://terme.ru/dictionary/190/ word/atraktor (дата обращения 16.10.2011).
16. Бифуркация (раздвоение) означает «уход системы ииз равновесного состояния аттрактора»/Словарь философских терминов. Науч.ред. проф. В.Г.Кузнецова. – М.ИНФРА-М,2007. С.505.
17. Ласло Э., один из теориков синергетики: Цит.:Словарь философских терминов. Науч.ред. проф. В.Г.Кузнецова. – М.ИНФРА-М,2007. С.505. Подробнее см. Ласло Э. «Век бифуркации. Постижение изменяющегося мира»//URL.: http://spkurdyumov.narod.ru/laslo77.htm (дата обращения 08.11.2011);
18. Экранный образ ( кино, телевидение, интернет) оказывает исключительное влияние на коммуникативное сознание масс, понимаемое как единство «его языковой и чисто коммуникативной составляющей», входящее «интегральной составной частью в когнитивное сознание нации, являясь компонентом общего когнитивного сознания народа” (И.А.Стернин), а потому смысловое содержание экранного продукта , его выразительно-художественные средства должны ориентироваться на развитие общества. Подробнее о когнитивном сознании нации см. Стернин И.А.Коммуникативное и когнитивное сознание//URL.: http://www.philology.ru/linguistics1/sternin-02a.htm (дата обращения 27.02.2012).
19. Флуктуация (от лат. fluctuatio – колебание) рассматривается — в философском словаре — как случайный всплеск, отклонение от среднего уровня; спонтанное возбуждение среды, вызванное внутренними, латентными ее факторами, зачастую непредсказуемыми, и как случайные отклонения мгновенных значений величин от их средних значений, показатель хаотичности процессов на микроуровне системы, а также — в социалогическом словаре — как колебания высоты экономической пирамиды (термин П.Сорокина)//URL.: http://mirslovarei.com/ф/флуктуация (дата обращения 16.11.2011).
20. Нелинейность ТВ-системы проявляется прежде всего в двух факторах – креативном акте творцов при создании телепрограмм (профессиональный и культурный векторы ТВ) и имманентной связи с массовой аудиторией. Последний аспект в наибольшей степени связан с развитием интерактивности ТВ как одного из основных свойств, что на первоначальном этапе обеспечивается цифровой платформой (технологический вектор ТВ), а на последующих этапах PR- и маркетинговыми службами телеканала (профессиональный вектор ТВ). В отличие от интернета ТВ-система не обладает пока в России цифровой платформой, а потому ее интерактивность (начальная форма) проявляется в конвергенции СМИ — привлечении интернет –технологий и мобильной связи. Впервые содружество ТВ и интернета проявилось в Reality TV (Big Brother6 Endemol, 1999). — Прим.авт.
21. Бауман З. Индивидуализированное общество. — М.: Логос, 2002. С. 130.
22. См. Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на Западе: Антология. — М.: Academia, 1999. С.494.
23. Cм. Утилов В.А. В преддверии эстетического поворота:западный художественно-документальный фильм 1940-1945 годов//Вестник ВГИК, №3-4, 2010. С.37-53.
24. Цит. Назарчук А.В.Теория коммуникации в современной философии. – М.:Прогресс-Традиция, 2009. С.53.
25. Аттракция (от лат. attrahere — привлекать, притягивать) – привлекательность человека при его восприятии, возникновение положительной установки на него, близость партнера по общению//Еникеев М.И. Психологический энциклопедический словарь. – М.:Проспект, 2009. С.19.
26. Описывая пребывание Джойса в Риме С.Хоружий писал: «Великие древности не захватывали его воображения: он давно уже понял и сформулировал, что его эстетика стоит на утверждении ценности тривиального, прямо противоположному великому»// Джойс Д. Собр. соч., т. 3-й. -М.:Знаменитая книга, 1994. С.386.
27. Джойс Д. Собр. соч., т. 3-й. — М.:Знаменитая книга, 1994.С.509.
28. Джойс Д. Собр. соч., т. 3-й. — М.:Знаменитая книга, 1994. С.483.
29. Там же.С.370.
30. Там же. С.374.
31. Там же. С. 429.
32. Там же.
33. Цит. Джойс Д. Собр. соч., т. 3-й. — М.:Знаменитая книга, 1994. С.473.
34. Там же.С.477.
35. Там же.
36. Определение И.Р.Пригожина (см. начало статьи). С начала 1990-х в России формируется социальная синергетика (теория социальной самоорганизации). Метафоричность определений этой новой теории объясняется неустоявшимся категориальным аппаратом, терминологическими заимствованиями. Подробнее о Синергетике как новом научном направлении см. Пригожин И. Философия нестабильности//Вопросы философии.№ 6, 1991.С.46—57.
37. Цит.: Назарчук А.В. Теория коммуникации в современной философии. – М.:Прогресс-Традиция, 2009. С.75.
38. Цит.:Джойс Д. Собр. соч., т. 3-й. — М.:Знаменитая книга, 1994. С.497.
39. Там же. С.507.
40. Там же. С.549.
41. Цит. Джойс Д. Собр. соч., т. 3-й. — М.:Знаменитая книга, 1994. С.558.
42. Фромм Э.Анатомия человеческой деструктивности/ Эрих Фромм; пер. с нем. Э.Телятниковой. – М.: АСТ МОСКВА, 2009. С.601.
43. П.Тейяр де Шарден. Феномен человека. — М.:Наука, 1987. С. 210.
44. Межуев В.М. Идея культуры. Очерки по философии культуры. — М.: Прогресс-Традиция, 2006. С. 278.
Ю. Л. Котлер, С. Л. Уразова (С) Академия медиаиндустрии