Интерес телезрителей большинства стран СНГ к истории в самых разных ее проявлениях растет не по дням, а по часам. Едва ли не на каждом государственном канале республик бывшего СССР производятся и показываются десятки фильмов и программ, которые так или иначе связаны с историей. Причем, не только собственной, но и мировой.
Разумеется, огромную популярность приобрели и специализированные спутниковые каналы, чей контент составляет исключительно исторические фильмы, а также документальные сериалы о людях и событиях далекого и близкого прошлого.
Суд времени
Социологические опросы ВЦИОМ и еженедельные рейтинги компании «ТНС Гэллап Медиа» показывают, что самым успешным проектом в прошлом году в этой нише стала программа «Исторический процесс» на «России 1». А если учесть, что ее с удовольствием смотрели и в большинстве стран СНГ, то становится понятным значение этого проекта. «Исторический процесс» оказался наследником передачи «Суд времени», которая два года назад с успехом шла на «Пятом канале». О причинах ее закрытия ходили разные кривотолки. Тем не менее, ясно одно – формат программы, в которой люди, претендующие на компетентность в обсуждаемых вопросах (что сегодня редкость на российском телевидении) спорят о событиях в истории нашей страны, востребован зрителями. Да и форма имитации присутствия на судебном процессе, несмотря на массу низкопробных проектов подобного рода почти на каждом телеканале, видимо, также хорошо воспринимается телевизионной аудиторией. Словом, тогда «Россия 1» приняла эстафету у «Пятого» и, надо сказать, преуспела. Примечательно, что ведущие «Процесса» остались те же, что «руководили» и «Судом времени» – Николай Сванидзе и Сергей Кургинян, которого сменил Дмитрий Киселев.
Тема номер один
Одной из любимых тем «Исторического процесса» было обсуждение всевозможных аспектов деятельности Содружества независимых государств, начиная с его драматического возникновения и заканчивая нынешними интеграционными процессами. Неслучайно самой первой темой, занявшей три подряд вечера споров, стала такая – «Беловежское соглашение: катастрофа или меньшее из зол?»
В строгом соответствии с постановкой вопроса развивалась и дискуссия, которая стремилась вынести вердикт одному из самых противоречивых событий в истории бывшего Союза – Беловежскому соглашению от 8 декабря 1991 года. Как известно, после принятия именно этого документа СССР фактически прекратил свое существование. Примечательно, что на программу были приглашены свидетели – первый президент Украины Леонид Кравчук и бывший глава Республики Беларусь Станислав Шушкевич – их подписи вместе с росчерком Бориса Ельцина стояли под знаменитым Беловежским соглашением. На «Историческом процессе» также выступили бывший депутат Верховного Совета СССР Сергей Бабурин и политолог Ксения Мяло.
Надо ли говорить, что споры вокруг событий двадцатилетней давности шли чрезвычайно жаркие и бескомпромиссные. Николай Сванидзе отмел упреки в том, что образование СНГ повлекло за собой проблему «непризнанных» республик. Он сказал, что это наследие большевистской, затем сталинской национальной политики, когда росчерком пера рисовались границы республик, никакого отношения к реальной истории не имеющие. «Поэтому переселялись целые народы, губились многовековые традиции, унижались религиозные чувства людей, – страстно заявлял Николай Карлович. – Неудивительно, что все это привело к затаенным конфликтам, которые в мгновение взорвались, когда тоталитарное государство перестало существовать».
…А в Киеве недовольный «дядька»
Не менее безапелляционными оказались и выступления на «Историческом процессе» непосредственных участников беловежских событий. К примеру, «спич» Леонида Кравчука вызвал шквал негодования со стороны присутствовавших в студии зрителей, не говоря уже о команде политологов под управлением Кургиняна. Им не понравилось заявление Кравчука, который выказал разочарование тем, что за два десятилетия существования СНГ не смогло реализовать поставленные перед ним задачи, и в нынешнем виде не имеет хороших перспектив. «Если представить себе, что СНГ становится вторым Европейским Союзом, и те страны, которые входят в Содружество, живут по другим законам, по другим международным нормам… тогда как мы будем сосуществовать с нынешним Евросоюзом? – задавался вопросом Кравчук. – Как будем жить с международной торговой организацией ВТО – тоже непонятно. Поэтому перспектива СНГ в таком статусе, как сейчас, не слишком радужная. На мой взгляд, сегодня почти нет мотивов для сохранения такой структуры, именно поэтому ее необходимо реформировать. Вот если ее реформируют и подчинят интересам всех государств, которые входят в Содружество, с тем чтобы ускорить их продвижение к цивилизованной жизни, к нормам такой жизни, к налаживанию цивилизованных отношений с другими странами, к вступлению в Евросоюз, в ВТО, – тогда эта структура будет полезной».
В свою очередь Станислав Шушкевич признался, что решение о скором прекращении существования СССР, по крайней мере, для него самого, фактически было спонтанным, сформировавшимся в течение нескольких часов. «В первый вечер, 7 декабря, мы поговорили буквально полчаса, когда возник вопрос, согласны ли мы подписаться под фразой, что СССР как геополитическая реальность и субъект международного права прекращает свое существование, – сообщил Шушкевич. – Хотя, конечно, вопрос о распаде СССР назревал, но до встречи в резиденции никто прямо не говорил о необходимости констатировать тот факт, что Советский Союз уже практически развалился».
По словам Станислава Станиславовича, при подписании беловежских документов у него «никакого страха почему-то не было». «У меня присутствовало упрямство, – резюмировал Шушкевич, – и опыт заключения хоздоговоров на выполнение научно-исследовательских работ, причем, как правило, с военными, которые всегда пытались сформулировать жесткие требования за скромные деньги. И в таких случаях мне часто приходилось отстаивать разумные подходы. Здесь было то же самое – торг оказался неуместен».
Кончина монстра
Примечательно, что оба «фигуранта» по Беловежскому делу в то время совсем не осознавали важности принятых ими решений. «У нас не было никакого чувства исторической значимости, величия или переживаний по поводу кончины этого монстра под названием СССР, – заявил Шушкевич. – Все эти чувства в нас вбили позднее. Тогда я просто считал, что мы делаем нормальное дело, которое должно оздоровить обстановку на советском пространстве».
Как всегда страстным и напористым было выступление Сергея Кургиняна, который начал свой монолог с утверждения, что участниками встречи в Беловежской пуще был нарушен миропорядок. Соведущий «Исторического процесса» призвал оценивать декабрьские соглашения 1991 года «как одно из самых крупных в истории глобальных экстремистских политических решений с разрушительными последствиями, которые до сих пор не закончились, и не ясно как закончатся». «В результате Беловежского сговора, – заявил Сергей Ервандович, – мировой порядок был подорван настолько, что мы до сих пор не знаем, сможем ли мы обойтись без серии крупных войн, а средние войны происходят по несколько раз в год… А вообще это было насилие группы политиков над волей более 200 миллионов граждан, которое стало примером для всех, в том числе и экстремистских сил».
В ответ на эту тираду Сванидзе возразил, что «ответственность за распад Советского Союза лежит не на участниках встречи в Беловежской пуще, а на всех тогдашних политических силах».
Понятно, что в этих дебатах каждая из сторон старалась шокировать не только оппонентов, но и зрителей. А те выдали свой безоговорочный вердикт в традиционном закадровом голосовании – более 90 процентов аудитории было уверено, что Беловежские соглашения оказались катастрофой. Правда, неясно для кого…
Черно-белое «кино»
Разумеется, огромный резонанс вызвала не только программа, посвященная возникновению СНГ. Во всех остальных случаях, когда речь шла о новейшей истории, о советском прошлом и о нынешнем состоянии Содружества независимых государств разгорались наиболее яростные дискуссии, в них сталкивались непримиримые противоположности в понимании тех или иных событий. Впрочем, авторы «Исторического процесса» сознательно предлагали для обсуждения несовместимые формулировки, обостряя, огрубляя позиции в споре. Понятно, что такой уклон был сделано специально – для достижения явственных контрастов, приглашающих зрителей, не только находящихся в студии, но и смотрящих программу у себя дома, к активной позиции в диспуте, к участию в телефонном голосовании за одну из двух предложенных точек зрения.
Как считает известный телевизионный критик, профессор Анри Вартанов, «даже беглый анализ проблем – как они были поставлены создателями ток-шоу, – свидетельствует о том, что истина нередко находилась где-то посередине». «Резкое (так и хочется сказать: классовое) противопоставление одной позиции другой напоминало грубое, как на митинге, черно-белое воспроизведение многоцветной картины реальной жизни, – писал Анри Суренович в своей статье, посвященной «Историческому процессу». Иногда, услышав предложенную авторами альтернативу: «или – или», начинаешь понимать, что справедливее было бы рассуждать, пожалуй, по принципу: «и – и». Во всяком случае, не заниматься категорическими противопоставлениями. И было бы хорошо, если б программа детально анализировала хотя бы одну ситуацию, поставленную в свой заголовок. Если бы Сванидзе, Кургинян и их сподвижники взялись четко и внятно объяснить причины случившегося. К сожалению, подобная, элементарная диалектика в понимании явлений был чужда как одной команде, так и другой. Что ж тогда говорить, если они берутся ответить на более сложные вопросы? Если вторгаются в исполненную трагедиями отечественную историю? Если пытаются прояснить, кто был прав, а кто виноват в острейших социальных конфликтах советской, российской и мировой истории ХХ века?»
В споре рождается… рейтинг
Разбирая «Исторический процесс» с точки зрения типичного телевизионного ток-шоу, нельзя не признать, что оно прекрасно стартовало: рейтинг программы рос от выпуска к выпуску. Постепенно темы каждого из них стали формулироваться проще, чем прежде. Обсуждаемые вопросы говорили сами за себя: «Социальная справедливость: от сталинской системы распределения до современного расслоения общества», «Государственный переворот: от мятежа генерала Корнилова до ГКЧП», «Политическое пробуждение: от гласности до твиттерных революций», «Правовая защищенность: от сталинских чрезвычайных «троек» до дела Магнитского», «Политическая журналистика: от варварской интеллигенции Каткова до «Анатомия протеста» НТВ»… Все эти и другие темы раскрывались с подобающим академизмом, набором весомых аргументов и неподдельной страстью, которую демонстрировали Сванидзе и Кургинян. Примечательно, что в каждой теме, выбранной ими для дискуссии, имелись два временных слоя. Один – исторический, другой – актуальный. «Такова главная цель нашей программы, – подчеркивал Николай Карлович, – приближать историю к сегодняшнему дню».
В этом смысле весьма показательной стала одна из февральских передач 2012 года под названием «Политическое пробуждение: от гласности до твиттерных революций». Этот выпуск был посвящен важной теме – информационной войне против России и ее союзников по СНГ, которая активно ведется извне и изнутри Содружества на протяжении последних десятилетий. По ходу «Процесса», Кургинян и его свидетели привели ряд важных и полностью доказанных фактов, например, о литовских событиях 1991 года и специфике освещения их в эпоху «гласности». «На мой взгляд, Сергей Ервандович представил интересную аналитику и четко обосновал свою точку зрения, — считает известный телекритик Сергей Беднов. – А вот Сванидзе и его «команда» не нашли ничего лучше, как противопоставить позиции Кургиняна обвинения в том, что он работал на Березовского. И вообще, Николай Карлович нес абсолютно бездоказательную ересь в адрес лично Кургиняна. Аргументы опровергались по принципу «это ложь» – в ответ на прямые цитаты. Но особенные проблемы у стороны Сванидзе возникли, когда нужно было отвечать на конкретные вопросы. Здесь оппоненты Кургиняна нашли два нехитрых рецепта: рисовать убогие агитки про СССР, и банально рассуждать на тему «как хороша гласность». Однако настоящим шоком для всех зрителей, в том числе и для меня, стало выступление продюсера проекта «Гражданин поэт» Андрея Васильева. Он саркастически заявил, что «народ наш – фуфло» и «СССР распался, что очень клево». Бывший главред «Коммерсанта» даже объявил, что готов повторить то же самое в нынешней России… Понятно, что Васильев был призван внести в «Исторический процесс» максимально возможный эпатаж, но столь безответственные заявления – это уже было слишком… Вообще, внимательно следя тогда за программой, я сделал вывод, что Сванидзе совсем сдал, было даже жаль его. Раньше он был куда более стойким, убедительным и объективным».
Хладнокровие против истерики
Между тем, есть немало зрителей и обозревателей, которые придерживаются совершенно противоположной точки зрения. Они считают, что Сванидзе умный, эрудированный, воспитанный, выдержанный человек, и он отлично справлялся с ролью непримиримого оппонента истеричного и не всегда корректного Сергея Кургиняна. К примеру, в блогосфере можно было прочесть примерно такие высказывания: «Коля вызывает уважение. Он почти всегда говорит ровно и внятно, однако в этом «спокойствии» гораздо больше искренних эмоций, чем в истеричных психопатских воплях Сергея Ервандовича. Жаль, что большинство электората считают: чем громче человек кричит и размахивает руками, тем больше к нему доверия. Гром слышен сам по себе. Уши не надо открывать. Сванидзе не лопочет. Он достойно излагает исторический материал. За что ему громадная благодарность. А Кургинян? Поговорка народная есть как раз в тему: «Всем человек хорош, только на коммунальной кухне у одной плиты с таким не встану».
А вот известный журналист Анатолий Берштейн и вовсе сравнивал дискуссионный метод Сергея Ервандовича с карточным шулерством. «Все, кто пытается в публичной полемике с Кургиняном оппонировать ему с позиции морали и правды исторического факта, обречены на неудачу, – пишет Берштейн в «Ежедневном журнале». – Кургиняна и его «свидетелей» не усовестишь и не разжалобишь, а правду факта они будут всегда интерпретировать по-своему. С ними, конечно, лучше вообще не дискутировать по понятным для всех честных картежников причинам. Но если, все же, ввязались в дискуссию, следует учитывать несколько важных моментов. Эти люди, в основном, отрицают всякую моральную сторону истории, а видят лишь так называемую прогрессивную, державную и патриотическую перспективу. Позитивным критерием развития они считают только сильное государство. Средства достижения цели им не важны: для них не сила в правде, тем более в морали, а правда – в силе. Их консерватизм, во многом, тоталитарен, их патриотизм националистичен, их краснота коричневого оттенка».
…И тогда пришел Дмитрий!
Возможно, именно по этим причинам в середине марта соведущим «Исторического процесса» вместо Сергея Ервандовича стал заместитель генерального директора ВГТРК, автор многих телепроектов Дмитрий Киселев. Замена, как и следовало ожидать, вызвала противоречивые отклики зрителей и экспертов. Одни считают, что новый ведущий привнес в программу взвешенность и глубину, другие уверены, что уход Кургиняна сделал передачу пресной и вялой. По мнению заведующего кафедрой телевидения и радио Санкт-Петербургского университета Сергея Ильченко, «Исторический процесс» от такой «рокировки» ничего не выиграл. «Громко кричащего и горячего Кургиняна сменил хладнокровный Киселев, – пишет Ильченко в «Невском времени». – Казалось, вот он – повод для обновления! Но все снова покатилось по рельсам псевдодискуссии, а новоиспеченный оппонент Николая Сванидзе привычно взялся менторски рассуждать о национальных интересах, что он и делал ранее в программе, которую вел».
Разумеется, не осталась в стороне и «твиттерия». Известный журналист и блогер Андрей Князев сравнил Киселева с ранним Сергеем Доренко. «Они очень сейчас похожи – особенно по степени цинизма и ангажированности, – считает Князев. – Дмитрий Константинович не кликушествует и не кричит на своих оппонентов. Он их просто-напросто обличает и даже изобличает. И не только их. То продажную прессу, то сторонников свободных отношений между людьми разных и одного полов, как в недавней программе. И выступает как мэтр, истина в последней инстанции. Его уже не воспринимаешь как клоуна или психопата, потому что он ни то, ни другое. Он прожженный циник-профессионал, который умело проращивает зерна, заложенные его предшественником в «Историческом процессе» – все тем же Кургиняном».
Политический трэш
Интересно, что некоторые коллеги причисляют Киселева к «мастерам политического трэша». Его ставят в один ряд с признанными лидерами этого «жанра» Андреем Карауловым, Михаилом Леонтьевым, Сергеем Доренко, Петром Толстым и другими одиозными ТВ-фигурами. Как пишет в «Новой газете» Слава Тарощина, выдвижение Киселева на авансцену – событие примечательное. «Он ведь не случайно вынырнул из резервации «Национального интереса» на оперативный простор «Исторического процесса», – замечает она в связи с этим. – Дмитрий Константинович – либерал, обернувшийся охранителем. Ярый демократ начала девяностых, автор программ «Окно в Европу», «Национальный интерес» и «Свобода слова», в двухтысячных превратился в ярого государственника. Такие люди просто незаменимы в борьбе с любым проявлением свободомыслия. Внутренние метаморфозы нанесли неизгладимую печать на сегодняшний облик Киселева. В нем удивительным образом сочетается угодливость трактирного полового с высокомерностью действительного тайного советника. Свои идеи наш герой черпает в творчестве любимого публициста Александра III Михаила Каткова, чье имя еще при жизни стало нарицательным: он, как и наш герой, прошел славный путь от либерализма к «охранительству». Киселев разоблачает креативный класс с тем же напором, с которым разоблачал примерно тот же класс в позапрошлом веке его кумир Катков в своей известной работе «Наше варварство – в нашей иностранной интеллигенции». Не удивительно, что этому пророческому труду Киселев и Сванидзе посвятили отдельный выпуск «Исторического процесса».
Анализируя словесные дуэли Николая Карловича с Дмитрием Константиновичем, эксперты приходят к выводу, что их шансы в борьбе за голоса зрителей, которые, как и в «Суде времени» и ныне определяют победителя дискуссии, примерно равны. «Строго говоря, самой истории, как беспристрастной и поучительной науки, в «Историческом процессе» почти нет, – считает известный телекритик Сергей Варшавчик. – Это обычное ток-шоу и воспринимать его нужно исключительно с позиции жанра. Как признавался в свое время знаменитый французский писатель Александр Дюма, «история – это гвоздь, на который я вешаю свою картину»…
Александр АНИЧКИН, публицист
