А политкорректность ей противопоказана!
Статья посвящена анализу пределов применимости в журналистике принципов толерантности и политкорректности.
Этот заголовок не является интеллектуальной провокацией или эпатажем. На мой взгляд, выражение «толерантность журналистики» непродуктивно в силу многозначности и размытости содержания терминов.
Если «толерантность» еще как-то поддается компактному определению, которое, тем не менее, всегда может быть оспорено в той или иной его части и подвергнуто корректировке, то академического общепринятого определения журналистики просто нет.
Журналистика понимается и как «вид деятельности», входящей в системы СМК (пресса, телевидение, радио, интернет…), и как социальный институт, и как совокупность профессий, и как часть индустрии медиа, и даже как наука. Любопытно, но все эти интерпретации не плод фантазии ученых и журналистов: они имеют соответствия в окружающей нас действительности. Ну, а если мы обогатим первоначальные понимания многообразием видов (газетно-журнальная, радио — и тележурналистика, интернет-журналистика, фотожурналистика) и типов журналистики (политическая, международная, деловая, музыкальная, бульварная спортивная, религиозная – их около двадцати), то уже их простое перечисление подводит к выводу: журналистика в целом толерантной быть не может.
Не может, например, православная журналистика быть толерантной в отношении к основоположениям (догматам) веры иных конфессий. Или партийное издание, целью которого является пропаганда и идеологическое обеспечение борьбы партии за политическую власть быть терпимой (толерантной) к программам, лидерам и деятельности других партий – это противоречит ее задачам.
Итак, журналистика как многообразное целое, строго говоря, не может быть толерантной. Это идеологема, такая же как тезис о «дружбе народов» -дружить могут люди (малые группы), а народы дружить не могут. Точно также и в нашем случае: толерантными могут быть журналисты – т.е. личности, руководствующиеся в жизни и своей профессии принципом толерантности. Хотя для некоторых журналистских профессий, в частности, режиссеров, редакторов и ведущих многочисленных телевизионных ток-шоу, задачей которых как раз и является представить палитру мнений участников в их нелицеприятном столкновении, это требование толерантности почти невыполнимо. Противопоказано оно и некоторым журналистским жанрам (фельетон, расследование и др.) и, разумеется, просто несовместимо с принципом свободы слова.
Кстати говоря, принцип толерантности не является универсальной максимой для речевого и иного поведения людей. Абсолютизированная терпимость открывает путь произволу и насилию. Так что ни при каких обстоятельствах толерантность не должна оборачиваться попустительством ко злу, в частности терпимостью по отношению к посягательствам на свободу и нравственное достоинство человека. Это значит, что очевидному злу следует противостоять силой – в нашем случае «силой слова». И никакие ссылки на пресловутую «политкорректность» здесь не могут служить оправданием.
Более того. Принцип политкорретности не должен использоваться в практике отечественной журналистики. Причин для этого не мало. Но прежде чем перейти к ним, приведу несколько примеров «политкорректного» – а по сути Эзопова – языка, который рекомендуется употреблять во многих странах Запада.
Так, в рамках концепции политкорректности запрещается поздравлять собеседников с Рождеством Христовым, поскольку это способно оскорбить атеистов (как будто бы непонятно, что атеисты и так не празднуют Рождество!). Негра запрещено называть негром, черным, чернокожим и т. п., он становится афроамериканцем. «Толстый человек» – ненормативно в рамках политкорректного новояза, он – «развивающийся горизонтально», «маленький» – «вертикально недоразвитый», а «жулик» – «этически не ориентирующийся». Опаздывающий никуда не опаздывает, а «перепланирует свое расписание». Дебил – всего лишь «альтернативно одаренная личность», а уродливый – «косметически отличающийся». Охотник – «убийца животных». Скотоводческая ферма – «концлагерь для скота». Дерево – «единица по восстановлению кислорода». И так до бесконечности.
Над всем этим можно было бы лишь посмеяться, если бы не вполне реальные юридические последствия для журналистов и представителей других профессий, которые называют вещи своими именами. Вот что заявила, например, в интервью газете «Московские новости» Постоянный секретарь французской Академии наук, историк с мировым именем Элен Каррер Д′Анкосс: «Французское телевидение настолько политически корректно, что это просто кошмар. У нас есть законы, которые трудно даже себе представить при Сталине. Вы пойдете в тюрьму, если скажете, что по телевидению показывали 5 евреев или 10 черных. Люди не могут выразить свое мнение об этнических группах, о второй мировой войне и многих других вещах».
Принцип политкорректности, до 1990 г. нигде не зафиксированный юридически, сейчас узаконивается. В наше время эти законы появляются, как грибы после дождя. За последние пять лет суды в США вынесли несколько сотен обвинительных приговоров по делам, связанным с нарушениями законов политкорректности штатов (при отсутствии даже определения термина «политкорректность» в федеральном уголовном кодексе США), причем 78% приговоров были связаны с «сексизмом». В рамках англиканской церкви запрещены канонические (неполиткорректные) переводы Библии.
Но дело не только в юридической практике, явившейся уродливым выражением политики борьбы за голоса всех и всяческих, в том числе сексуальных, меньшинств. Есть и другие причины, по которым следует подвергнуть принцип политкорректности остракизму.
Во-первых, главным недостатком политкорректности, является ее противоречие основополагающему принципу демократии – принципу свободы слова. Политические лоббисты политкорректности ввели цензуру на свободу и точность выражения мнений.
Во-вторых, методологическим основанием идеологии, политики и практики политкорректности является теоретически сомнительная гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа. Согласно этой гипотезе, у людей картина мира в значительной степени определяется системой языка, на котором они говорят. Грамматические и семантические категории языка являются не только инструментами для передачи мыслей говорящего, но и управляют мыслительной деятельностью, формируя идеи человека, а через это – и объективную социальную реальность. После публикации этой гипотезы в 1934 году последовал ряд исследований мышления людей, говорящих на принципиально различных языках (американских индейцев, полинезийцев и эскимосов). Эти исследования продемонстрировали, что язык действительно накладывает некоторый отпечаток на характер мышления представителей говорящего на нем сообщества, что и так достаточно очевидно. Однако твердого, признанного академической лингвистикой, доказательства гипотеза Сепира-Уорфа так не получила.
В-третьих, колоссальным недостатком практики политкорректности является уже отмеченная абсолютизация принципа толерантности, выводящая за пределы оценки не только этически и культурно сомнительные, но и уголовно преследуемые деяния. Если бы не усилия американских, а вслед за ними – немецких феминисток, в западном либеральном мире не распространялось бы, как снежный ком, массовое открытие гей-, лесбийских и подобных клубов, не появилась бы лояльность к одним из наиболее омерзительных преступников – педофилам, не практиковалась бы в массовом масштабе «коррекция» пола и сексуальной ориентации. «Поневоле заподозришь, – справедливо отмечает К.С. Шаров, – что вовсе не гендерно-нейтральный новояз формирует новую политкорректную социальную реальность, терпимую ко всему, а определенные феминистские и иные сочувствующие им политические круги пытаются выдумать этот новояз как удачное прикрытие для их социальных амбиций. При прочих равных условиях во Франции, Великобритании или Скандинавских странах на работу возьмут женщину, а не мужчину. В Швеции или Дании при одинаковом балле на вступительных экзаменах в вуз возьмут человека, отметившего в анкете, что он «сексуально нетрадиционно ориентирован», а нормальный будет изгнан вон. Самой социально защищенной фигурой в США является неработающая черная лесбиянка, которая в прошлом была мужчиной (она получает от государства пособие в 6500 $/мес.)».
Подводя итоги можно зафиксировать: журналистика в целом не может быть толерантной, хотя толерантность в мягкой форме может быть включена в этические кодексы журналиста. А вот политкорректность ей просто противопоказана.
В первую очередь, практика использования политкорректных выражений свойственна англосаксонскому миру, включая Канаду, Австралию и Новую Зеландию. На втором месте по частоте использования новоязных фраз стоит Скандинавия, на третьем – Франция. Менее подверженными этой распространяющейся болезни пока являются страны Центральной и Восточной Европы, а также государства со старыми традициями католицизма (Италия, Испания, Португалия). К счастью, Россия пока остается страной, наименее из всех восприимчивой к посулам политкорректности, в то время как США опережает по данному показателю все страны мира, взятые вместе. И это тот случай, где наше отставание можно приветствовать.
Ю.Д. Гранин
Доктор философских наук
Заведующий кафедрой истории и философии науки
ИПК работников телевидения и радиовещания (Москва),
Ведущий научный сотрудник Института философии РАН
Примечания:
1) «ТОЛЕРАНТНОСТЬ (от лат. tolerantia – терпимость), — читаем в «Новой философской энциклопедии» – качество, характеризующее отношение к другому человеку как к равнодостойной личности и выражающееся в сознательном подавлении чувства неприятия, вызванного всем тем, что знаменует в другом иное (внешность, манера речи, вкусы, образ жизни, убеждения и т.п.). Толерантность предполагает настроенность на понимание и диалог с другим, признание и уважение его права на отличие». // Режим доступа: www. iph.ras.ru
2) Шаров К.С. На темной стороне политкорректности: гендерно-нейтральный новояз // Вопросы философии, 2010, №3, с. 41.
Источник: ipk.ru
